Такой вариант был возможен, я этого не учёл.
– Между прочим, Юрий Львович, этот человек понимает, что ни подтвердить, ни опровергнуть факт отправки ночного сообщения мы не сможем. Телефон Ревун исчез, телефона Лескова у нас тоже нет. И телефонный оператор нам такие сведения не предоставит. Выходит, что этот человек предлагает принять его информацию на веру.
– А зачем нам послал?
Юрий Львович выбрался из кресла, засунул руки в карманы брюк и заходил по кабинету вокруг наших столов. Он порой делал подобный променад, когда череда событий, связанных с расследованием, не поддавалась логическому осмыслению, и от этого он начинал сильно нервничать.
– И вздумал это сделать только сейчас, несмотря на то, что эта новость – вероятнее всего – для него новостью давно не является. В чём заключается его расчёт?
Он остановился возле моего стола, будто ожидал от меня ответа. Не дождавшись помощи, продолжил круговое движение по кабинету.
– Почему следователю не сообщил? От них сейчас всё зависит, они активно расследуют два убийства. Если он хочет так или иначе повлиять на ход расследования, то надо воздействовать на тех, у кого в руках все рычаги. Сегодня это явно не наша контора. Где логика? Опять нет логики, – с досадой заключил Юрий Львович и в сердцах стукнул кулаком по столу.
Я вспомнил своё предположение о мести, и в контексте последних событий оно показалось мне заслуживающим внимания.
– Юрий Львович, я склоняюсь к тому, что сообщение на самом деле было. И в таком случае понятно, за что убили Григория. И бельё выставили напоказ, чтобы все знали, за что ему такая участь.
– Мы уже это обсуждали.
Мне пришлось объясниться.
– Я понимаю, неразумно так подставляться. Но если это действительно месть, значит это эмоции, это вулкан страстей. Замешана женщина, не до хладнокровного расчёта.
Юрий Львович остановился, «вулкан страстей» заинтересовал его.
– «Вулкан страстей», говоришь? – хмыкнул он. – Ты легко можешь представить себе сторожа Григория в постели с госпожой Ревун?
– А чем Александр Сергеевич Свешников сильно отличается от Лескова? Тем более что Лесков моложе, – вспомнил я.
– Давно у них это, Ваня, вот чем, – пояснил шеф. – Что касается сообщения. Я тоже склонен думать, что оно на самом деле было. И вот ещё что: автор Ревун назвал Светой, будто имеет на это право – так назвать пожилую женщину, и написал имя с большой буквы, а Лескова назвал уничижительно – Гришкой и с маленькой.
– Шеф, можно ведь
