– Конечно же, за их счёт?
– Можно подумать, что вы забыли размер… моей зарплаты.
Я дурачился, шеф смеялся. Нам обоим нужна была разрядка после тяжёлого разговора с Александром.
– Мне только что пришла в голову удивительная мысль. Но только ваш жизненный опыт может помочь в этом разобраться, – продолжал я иронизировать.
– Что у тебя? – отсмеявшись, спросил шеф.
– Юрий Львович, может такое быть, как вы думаете? Александр боится осуждения своей интимной связи со стороны матери больше, чем собственно подозрений в убийстве.
– Хорошо, что ты пытаешься понять скрытые мотивы поведения, – серьёзно сказал шеф. – Может, представь себе. Несмотря ни на что. На время, например, превратившее всё в привычку и стёршее остроту самооценки. Он, я думаю, прекрасно осознаёт порочность этой связи.
– Это хотя бы объясняет его поведение… Шеф, что на завтра кроме тренировки?
– Как всегда – думать не переставая. Посети компанию, в которой работает Александр Сергеевич, поговори с диспетчером, выясни всё про ночь тринадцатого января.
– С диспетчерами, Юрий Львович, – поправил я шефа.
– Да, их, конечно же, несколько. Самое плохое, что у них может отсутствовать стационарное место работы, они могут распределять заказы, находясь в разных местах.
– И завтра, между прочим, суббота, – вздохнул я.
– Заставляешь меня напомнить, что у тебя нерегламентированный рабочий день. Ваня, дорогой, мы топчемся на месте, ты же видишь.
– Вижу, – согласился я.
– Визитную карточку не забудь, Александр на столе оставил.
Я взял карточку, и мы вышли из аудитории. В метро шеф как всегда дремал, а я думал о том, что с Полиной мне встретиться не удастся.
Я всё-таки позвонил Полине. Не знаю, зачем я это сделал. Она, видимо, очень торопилась, потому что разговаривала отрывисто, будто на ходу. Я почувствовал, что мешаю ей; после того как представился, она несколько раз успела повторить: «Иван Сергеевич, Иван Сергеевич…», вспоминая меня и продолжая заниматься своими делами. Я вынужден был напомнить: «Я расследую убийство гражданской жены вашего отца. Мы познакомились с вами у нотариуса…» – «А… да–да, слушаю вас», – вспомнила, наконец, она и только после этого сосредоточилась на разговоре. Она сосредоточилась, а у меня после её «а–да–да» пропало желание разговаривать.
Сам себе удивляюсь, на что я рассчитывал? Что она несказанно обрадуется моему звонку? И чем я предполагал заинтересовать молодую богатую скрипачку, разъезжающую с оркестром по миру? Меткой стрельбой с обеих рук? Такая наивность простительна подростку, но никак не двадцативосьмилетнему мужчине. Через месяц, когда Полина окончательно поймёт, обладательницей чего она стала благодаря смерти своего папаши и его приживалки, ей никакие гастроли не нужны будут вместе с симфоническим оркестром и вечным подковёрным соперничеством за право называться первой скрипкой – ни то, что частный детектив с синим парашютом.
