«Отчитавшись» перед секретаршей, я немного успокоилась. Алена в «Пилигриме» и без нас справится, а мы должны приложить все силы, чтобы помочь Вадиму, оказавшемуся в беде.
– Ну, господи, помоги, – воззвала к всевышнему Алина. – Поехали на улицу Гоголя. Будем искать дом двадцать.
– Номер квартиры ты не помнишь?
– Тоже двадцать, – припомнила Алина. – Точно двадцать. Дом двадцать и квартира двадцать. Я так и запомнила: «двадцать-двадцать».
Подъехав на улицу Гоголя, мы обомлели: Катя была прописана в бывшем доме купца Трифонова. Жил в нашем городе когда-то такой купец. Незадолго до революции он построил дом-красавец, намериваясь открыть в нем гостиницу. Его планам не суждено было сбыться. Дом национализировали и отдали металлургическому заводу под общежитие.
Общежитие просуществовало лет двадцать, потом на дом в центре города положило глаз руководство завода. Общежитие перестроили под квартиры для работников конторы. В зависимости от уровня занимаемой должности и квартиры были нескольких уровней комфортабельности. Семьи директора завода и главного инженера занимали верхний этаж. На втором этаже расселились служащие рангом пониже: бухгалтера, технологи, экономисты. На первом этаже отдельные апартаменты выгораживать не стали и, руководствуясь принципом «в тесноте, да не в обиде», по пять комнат объединили в коммунальные квартиры.
В таком виде дом просуществовал до наших дней. Удивительно, что после всеобщей приватизации дом не прибрал к рукам какой-нибудь богатей, потому что и сейчас здание выглядело как настоящий дворец.
Все три этажа фасада были украшены лепниной, по обе стороны от парадного входа стояли атланты, удерживая на мощных плечах огромный балкон. Высокое крыльцо было выложено из мраморных плит. Правда, за почти вековой срок мраморные ступени изрядно стерлись, штукатурка кое-где рассыпалась, краска выцвела, но и в таком виде угадывалось былое великолепие.
– Н-да, – вырвалось у Степы. – Этот бы дом отдать под какой-нибудь музей.
– Банки обожают размещать в таких домах свои офисы, – почему-то вслух подумала я.
– Банки умеют считать деньги, – парировала Алина. – Дом насквозь гнилой. Перекрытия деревянные. После последней перестройки прошло лет шестьдесят, не меньше. Если дом покупать целиком и делать ремонт, то сносить надо все, кроме наружных стен. Умный такой дом не купит.
– Но, судя по металлопластиковым окнам, люди здесь живут не бедные, – отметила Степа, привыкшая считать каждую копейку.
