Нельзя было не заметить, что Леонардо был пронизан необычайным интересом к речам Марко и к его мыслям. Было чувство, что он хочет спросить его в мельчайших деталях о многом: о прошлом, настоящем и будущем. Ему, Великому Гению, было не по себе от этой встречи, он был ошеломлен ею. Он приблизился к незнакомцу, называвшему себя профессором, и внимательно посмотрел ему в глаза, а затем полушепотом задал удивительный вопрос:
– Кто вы, синьор Тоскано?
* * * * * * *
– Синьор Тоскано! Марко! – он медленно приподнял веки глаз от того, что его пытались разбудить в довольно грубой и невежливой манере, – Мааа-р-кооо!
Над головой его стояли дежурный врач с медсестрой, которая энергично теребила его за плечо:
– Вам надо просыпаться, синьор Тоскано. Пора уже выздоравливать потихоньку! – сказал доктор требовательным голосом.
Марко повел глазами по сторонам – он лежал на той же больничной койке, покрытой зеленой простыней, окруженный салатовыми стенами, а в окно пробивался пока еще неокрепший лучик утреннего солнца:
– Что это было? – молнией пронеслось в голове, – Сон? или Реальность? И что здесь первое, а что – второе? Или просто слишком уж реальный, но все-таки сон? Может это телепортация, или у меня неадекватное восприятие реальности? – он, испугавшись, посмотрел на настенные часы напротив, они показывали 8:10, секундная стрелка, размеренно подрагивая, делала свой оборот, а на их циферблате было крупным шрифтом написано «Госпиталь Санта-Мария-Нуова»:
– Значит, это все-таки был сон! – пришла разочарованная мысль, – Я так глубоко погрузился в прошлое… Хотя… ведь все знают, что Леонардо да Винчи анатомировал трупы именно в этой больнице Флоренции. Потому-то и произошла эта таинственная встреча здесь, в морге, что находится в подвале этой самой больницы, прямо подо мной, только несколькими этажами ниже…
ГЛАВА 11
В 1481 году Леонардо исполнилось 29 лет. Он чувствовал себя безнадежно одиноким, несчастным и преисполненным отвращения. И его единственной целью было бежать из города, из удушливой атмосферы, снова обрести свободу. Механически продолжалось повседневное существование. Он встречался со старыми знакомыми, с другими художниками, чьи усмешки и фальшивые лица стали для него невыносимыми. Не мог он больше видеть грубых, высокомерных купцов и торговцев или образованную публику, которая собиралась группами разглагольствовать о классическом искусстве и поэме Данте.
У него не было близких людей. Родной отец, который жил с третьей по счету женой, стал им интересоваться все меньше. А мать, находящаяся далеко в родной деревне, не могла оказать ему моральной поддержки. Единственным спасением было бегство. Навсегда избавиться от грубых и невежественных флорентийских торговцев и столь же невежественного духовенства!
