— Как я уже сказала, Ноэль, — продолжала Нимра, — постарайся не заходить далеко. Меня не нужно защищать.
Он молча вышел в сад с Нимрой, и они подошли к ручью с прохладной и чистой водой.
— Нет, — согласился он, понимая, что перешёл черту. И всё же он не должен извиняться… ведь не жалел, что вмешался. — У тебя занятный двор, — сказал он вместо этого, когда убедился, что они одни. В воздухе стоял тяжёлый запах жимолости, хотя он не видел и признаков виноградной лозы.
— Разве? — Нимра села на ту же кованую железную скамью, на которой он сидел раньше, расправив позади себя крылья — в солнечном свете мерцали нити топаза.
— Фен — твои глаза и уши, и был ими долгое время, — сказал он, — а Амарию обратила лишь потому, что, мысль, что она будет жить даже после его смерти, грело сердце.
Ответ Нимры не имел ничего общего с его выводами.
— Ноэль, пойми. Я не могу показаться слабой. Никогда.
— Понимаю. — Слабость её убьёт. — Однако нет никакой слабости в том, что рядом с тобой волк.
— До тех пор, пока этот волк не попытается перехватить поводья.
— Волк такого не желает. — Опустившись на корточки, он принялся перебирать пальцами гладкий камешек, возвращаясь к теме Фена и Амарии. — Ты всегда была добра со своими людьми?
— Фен получил гораздо больше, чем заслужил, — сказала Нимра, гадая, действительно ли Ноэль способен стать её волком, не цепляющимся за власть. — Я буду скучать по нему, когда его не станет.
Она видела, что удивила Ноэля признанием. Ангелы, особенно достаточно старые и могущественные, чтобы удерживать территории, создания ни эмоциональные и без сердца.
— По кому ты будешь скучать? — спросила она, глубоко заинтересованная тем, что скрывается за непроницаемым щитом его личности. — У тебя есть знакомые или друзья среди людей?
Она не ожидала, что он ответит, поэтому, когда он заговорил, пришлось скрыть удивление. Только десятилетия опыта сделали это возможным — Эйтриэль научил её.
— Я родился на английских болотах, — сказал он, и в его голосе послышались еле заметные нотки давно стёртого акцента.
Это захватывающе.
— Когда тебя обратили? — спросила она. — Ты был взрослым. — Вампиры старели, но так медленно, что изменения незаметны. Морщины зрелости на лице Ноэля появились ещё при человеческой жизни.
— В тридцать два, — сказал он, не сводя глаз с большого шмеля, который с жужжанием летел к пышно цветущему кусту ежевики справа от Нимры. — Я думал, что у меня будет другая жизнь, но когда понял, что та дорога закрыта, решил, что, чёрт возьми, я мог бы попытаться стать Кандидатом. Я никак не ожидал, что меня выберут с первой попытки.
