О том, что юноше лет уже порядочно, никто не упоминал. Маг молод настолько, насколько позволяет себе быть молодым.
Жерар подумал, что граф ждёт, когда его будущий зять займёт достойное положение. Действительно, пара лет — и он станет начальником столичного отделения Коллегии магов, а это уровень, выше которого любой маг сможет подняться только в весьма зрелом возрасте.
Все в столице знали, что это вопрос времени, так что карьера младшего сына герцога Хелиера обещала быть впечатляющей.
Руководитель Коллегии магов собирался на покой как раз через два года, по традиции начальник столичного отделения должен был занять его место, таким образом в столице образовывалась очень заманчивая вакансия. Все уже точно знали, кто её займёт, и даже не интриговали. Мало того, что Жерар был достоин, он к тому же сын герцога, родственника самого короля. Как с таким бороться? Да и зачем?
В то время у молодого мага сомнений не было.
Сейчас Жерар подозревал, что хитрый лис Энтор что-то знал и именно поэтому не стал спешить с оглашением помолвки.
Всё рухнуло в одночасье.
Жерар сидел в своём кабинете и заканчивал писать обвинительное заключение по одному из дел, когда за ним пришли. От неожиданности он не смог и не успел ничего предпринять. Потом он сообразил, что так лучше: его не в чем обвинить, он не оказывал сопротивления. Но тогда… В его святая святых влетели четверо неизвестных в форме простой полиции. Это потом он разглядел, что они из особого подразделения, занимающегося преступлениями против государства.
Антимагические наручники защёлкнулись на том, кто сам их частенько защёлкивал на других. Оказалось, это ужасно. Он как будто ослеп и оглох, сердце стало биться с трудом, дыхание прерывалось. Всю сущность сковал безусловный, непреодолимый страх.
Среди пришедших по его душу был незнакомый маг Коллегии: он наложил печать молчания и в таком виде ничего не понимающего Жерара препроводили в антимагическую камеру. Далеко идти не пришлось, заперли в подвале той же Коллегии. Наручники сняли, но это мало что дало, разве что дышать стало легче. Зато страх усилился.
Ему ничего не сказали, не предъявили никаких обвинений. Заперли и ушли. Это могло значить что угодно, начиная от простой ошибки и заканчивая обвинением в государственной измене. Причём одно не исключало другое.
Вспомнив недавно прочитанный роман, Жерар сразу начал отмечать дни заключения чёрточками на деревянных нарах. В подвале без окон он определял время по смене тюремщиков, приносивших еду. Сначала это казалось какой-то дурацкой игрой, но уже на третий день он оценил стратегию, вычитанную в дурацкой книжонке, как в высшей степени полезную.
