– Ну, плуг и вол тянуть может, – заметил Ухряк.
– Зачем вола изнурять, если есть эльфы? – заметил Эгур.
На это Ухряку нечего было возразить.
– Один станет пищу готовить, – продолжил подсчет он. – Один за водой бегать. Один крышу ремонтировать.
– Да, десятка полтора надо, – подытожил Эгур.
– Лучше двадцать, – посоветовал Ухряк. – Сколько-то да передохнет. Брать надо с запасом.
Они двигались по дороге несколько часов, и за это время не встретили ни одного путника. Нынешние неправильные орки вели оседлый образ жизни, по дорогам в основном передвигались только обозы с различным товаром. Когда полуденный жар стал нестерпимым, Ухряк и Эгур сошли с тракта и спрятались от солнечных лучей в густых зарослях кустарника. Лежа в тени, и жуя одну лепешку на двоих, они предавались сладостным мечтаниям о том, какой разгром устроят эльфам, сколько добра награбят, и какое количество рабов заполучат в личное пользование.
Когда полуденный зной слегка спал, выступили в дальнейший путь. Окружающий пейзаж оставался прежним – желтые степи тянулись до самого горизонта, кое-где упираясь в пологие холмы. Обоих орков мучила жажда. У них с собой не было ни капли воды, и вскоре оба сообразили, что это было большим упущением с их стороны.
– Надо было побродить по Раздрызгу, – пробормотал потный Эгур. – Вдруг там кто-нибудь забыл или потерял еще и бурдюк.
Ближе к вечеру, измученные жарой и жаждой, они увидели впереди, слева от дороги, густую рощу, состоящую из крепких высоких деревьев с непривычно густой листвой. Оба, не сговариваясь, заспешили туда прямо через степь, поскольку было очевидно – такая пышная растительность означает наличие там источника воды. Хрипя и задыхаясь, два орка с шумом ввалились в рощу. Под пышными кронами могучих дубов царила приятная прохлада, воздух был непривычно свежий, врываясь в легкие, он не пытался сжечь их дотла, как на открытой местности.
Скользя между деревьями, орки заспешили вперед. Они разглядели просвет, и почти перешли на бег, чтобы через секунду оказаться на берегу крошечного озерца, плотно окруженного стеной деревьев, которые жадно жались к источнику жизни в этом гиблом и знойном краю.
Сбросив с плеча сумку с лепешками, Эгур вбежал в воду, которая буквально зашипела и вспенилась вокруг его разгоряченного тела. Ухряк оказался в воде за мгновение до спутника, и уже жадно пил ее, зачерпывая своими огромными ладонями и мощным потоком заливая в жадно разверстые уста.
