– Еще, может, кого-нибудь подождем? – спросил Ухряк у Эгура.
– Лучше начинай, – посоветовал тот. – Когда другие подойдут, мы им все повторим.
Пьяный орк продолжал стоять и таращиться на Ухряка. Штаны его по-прежнему были низко приспущены, оголяя зад. К левой щеке прилипло что-то коричневое.
Ухряк откашлялся. Пусть слушатель всего один, но это ведь только начало. Даже хорошо, что народу не собралось много. Перед большой толпой он бы сильно волновался, и не сумел бы внятно связать два слова.
– Значит, так, – заговорил Ухряк, стараясь, чтобы голос его звучал твердо. – Я звонил в этот колокол, чтобы сообщить нечто важное. Мне было послано….
– Прощенья просим, – пробормотал пьяный орк, не переставая глазеть на оратора. – Ты там долго собрался торчать?
– А что? – удивился и растерялся Ухряк.
– Ну, я, как бы, вздремнуть собирался, – объяснил орк.
После чего, опустившись на четвереньки, он заполз под помост.
– Мягко, прохладно, – сообщил он оттуда. – Самое оно в этакое пекло. Ты там наверху только громко не ори. Имей, это самое, уважение. И не трезвонь больше в эту треклятую рынду, и без нее башка трещит.
Ухряк стоял на помосте, опустив руки вдоль туловища. На его лице застыло выражение отчаяния. В этот момент он как никогда сильно сомневался в том, что является избранным. Возникло крепнущее подозрение, что все события и вещи, принятые им за знаки, просто череда случайных совпадений.
Примерно через полчаса появились две женщины, которые миновали площадь и подошли к помосту с колоколом. Судя по всему, это были мать и дочь. Одеты они были в яркие наряды, на каждой висело столько бус, что барышни едва держались на ногах под их тяжестью. Они подошли и встали напротив, с любопытством поглядывая на Ухряка.
– Давай! – подбодрил его Эгур.
И Ухряк заговорил. Заговорил так вдохновенно и складно, будто в него вселился дух самого Вандала – знаменитого златоуста и оратора. Он повел речь о том, каким великим и процветающим был прежде их народ. Как цвела и благоденствовала Вдребезгария, когда орки жили правильно, то есть не срамили себя честным трудом, будто какие-то эльфы, а занимались благородными завоеваниями и священным грабежом. Все соседи тряслись от страха и завидовали оркам. Все орки гордились своей державой и собой, ибо верно следовали правильным путем, что определили им сотворившие мир боги.
Но затем настали темные и печальные времена. Некогда великий народ отринул свой путь, и ступил на чуждую ему дорогу, ведущую в пропасть и забвение. С каждым годом Вдребезгария все больше погружалась в нищету и разруху, а честный труд не приносил ни достатка, ни радости.
