— Алечка. Какая ты красивая. Как и раньше…
— Не нужно, Тиб, — Алька поняла, что краснеет. Посмотрела на Эльдора — тот сидел на диване, вытянув вперед ноги, и с прищуром ее рассматривал.
— Недурственно, — наконец сказал он, — очень даже. Куда лучше, чем было.
"Он просто смеется надо мной. Просто смеется".
— Тогда прошу в повозку, фье Ритц.
…Когда уселись — Алька с краю, Тиб между ней и приором, и когда в повозку погрузили все короба и пакеты, Тиб извлек из кармана курточки пряник в виде лошадки.
— Смотри, как мама покупала, — похвастался он Альке, — и грива розовая, и копытца белые-белые.
— Хорошо, — она потрепала его по макушке, — я рада… надеюсь, ты сказал спасибо ниату Эльдору?
— Сказал-сказал, — насмешливо ответил за Тиба приор, — а от тебя, как я погляжу, спасибо не дождешься?
— Мне не нужно все… это… — Алька нахмурилась, — конечно, я очень, очень благодарна, но…
Ничего не говоря, Эльдор залез рукой в карман, вынул оттуда нечто, завернутое в коричневую бумагу, и положил на колени Альке. Тиб хихикнул.
— Что это?
— Тебе.
Алька недоверчиво покосилась на Эльдора, но тот уже напустил на себя привычное каменное выражение и взялся за вожжи. Она непослушными пальцами развернула хрустящую бумагу — там оказался точно такой же пряник, как у Тиберика. Такой, как мама покупала.
— Зачем… вам все это, — прошептала она, — зачем?
Но приор уже не расслышал. Он сосредоточенно правил повозкой, и вскоре они уже ехали прочь из Роутона, в тихий осенний пригород.
— Вот увидишь, все наладится. Ну, а ошейник… Ну а что — ошейник. Он не выглядит так, будто его с собаки сняли. Тонкий черный ремешок. На украшение похоже.
Они с Эжени возились на кухне, наполняя песочные тарталетки паштетом. Марго тоже принимала участие в приготовлениях, жарила блинчики, и Альке даже досталось несколько — тонких, кружевных, как следует намазанных маслом.
— Я в рабстве на пять лет, — напомнила Алька, переходя к украшению паштета ягодками клюквы. — Что тут может наладиться?
— Деточка, — подала голос Марго, — но разве тебе здесь плохо? Разве ниат Мариус тебя хоть чем-то обижает? Двуликих он, конечно, люто ненавидит, но на то есть причины.
Червячок любопытства давно беспокоил Альку, но тут она решилась:
— А вы не знаете, почему? Откуда такая ненависть?
Марго вылила тесто на сковородку и ответила назидательным тоном:
— А как можно относиться к тварям, которые убили всю его семью? Даже детей не пощадили… А теперь вот ниат Эльдор единственный остался. Погибнет он — и род угаснет. И дом этот превратится в развалины. А ведь я помню, как здесь детвора бегала, у ниата была сестра и братья.
