Если бы у всего этого был сторонний наблюдатель, он бы заметил, что среди лежащих вдоль дороги тел погибших есть и кто-то живой. Счастливец, а как ещё иначе назвать того, кто смог выжить в этом нападении? Человек очнулся и долго лежал, глядя в небо, взгляд бездумно наблюдал за проплывающими над ним облаками, колышущимися ветками деревьев. Он словно прислушивался к себе и миру, пытаясь вспомнить, что же произошло. Голова раскалывалась от боли, мысли разбегались, не давая сосредоточиться. Человек сделал попытку приподняться, опёршись на локти. И снова упал. Послышался долгий протяжный стон, а после вновь накатило беспамятство.
Судя по одежде и комплекции, это был мальчишка, только-только перешагнувший порог юности. Уже не ребёнок, но и пока не взрослый. Худенькое тело было обряжено в рубаху и штаны из хорошего полотна, а сверху было накинуто что-то вроде легкой куртки. Голову скрывала шапка, которую обычно носила молодёжь в местных сёлах. Явно не бедняк, но и на богача парень тоже не тянул. Сейчас вся одежда была залита кровью и вымазана в пыли.
Упавшее сверху тело одного из охранников придавило нижнюю половину туловища, не давая возможности пареньку приподняться. Странные разбойники, распотрошившие тюки в повозках и не побрезговавшие снять с ног убитых сапоги, почему-то не тронули ни одного, ни другого. Даже не польстились на лёгкий кожаный доспех воина, с нашитыми по нему железными пластинами. Лишь кошель с пояса срезали, совершенно не тронув лежавшего рядом бессознательного мальчишку.
Вторая попытка оказалась более удачной. Паренёк, придя в себя, попытался избавиться от придавившей к земле тяжести, извиваясь ужом, смог выскользнуть из-под тела убитого и немного отползти. Явно помня о своей предыдущей попытке, поднимался осторожно. Сперва перекатился на бок, а потом опёршись одной рукой о землю, слегка приподнялся и огляделся. Охнул, схватившись рукой за голову. Именно в том месте, куда пришёлся, оглушивший его удар. Снова упал и долго лежал, дрожа от внезапного озноба и переживая, скручивающие тело судороги. Сквозь стук зубов можно было бы попытаться разобрать его тихий прерывистый шёпот.
— Почему нельзя было просто умереть? За что мне это всё? Твою ж-то мать!
Татьяна.
Если бы Татьяну спросили, в какой миг её до этого внешне счастливая жизнь разлетелась на осколки, она бы смогла ответить с точностью до секунды. В тот самый миг, когда любимый муж, сидя на балконе тёщи, в телефонном разговоре с любовницей, назвал её солнышком. До этого солнышком была она, Татьяна Воронова, жена и мать двоих детей.
