— Что ты сказала, шалава? — Прищуривается Бобби.
Его друзья громко ржут, отчего он только больше напрягается: его ноздри раздуваются, глаза наливаются злобой.
— Повторить? — Усмехаюсь.
И в этот момент его пальцы с силой сжимаются на моем запястье. Мне больно. Очень больно.
— Руки убрал. — Спокойный голос за моей спиной.
Бобби шумно выдыхает, отпускает мою руку и переводит взгляд на появившегося рядом Майки.
— О… Кто это тут у нас? — Его лицо расплывается в улыбке.
Я отшатываюсь, и Майкл подхватывает меня за плечи. Отодвигает назад, прячет за свою спину.
— Как ты назвал девушку, Бобби? — Спрашивает моего обидчика Салливан.
Его кулаки сжимаются, грудная клетка вздымается от частого дыхания.
— Не понял, Рыжик, ты что, решил вступиться за нее? — Андерсон поднимает из-за стола свою тушу.
Его приятели замолкают. Больше никто не смеется.
— Тебе лучше извиниться.
Бобби сводит брови на лбу:
— А то что? — Расправляет плечи и делает шаг ему навстречу. — Вступишься за свою подстилку?
У меня внутренности сжимаются в узел от страха, но Майки резко выбрасывает вперед кулак и обрушивает на лицо жирдяя весь свой гнев. Молниеносно — как кобра, делающая бросок.
На долю секунды в баре повисает зловещая тишина, а затем вскипает шум: дружки Бобби вскакивают, Майкл кидается на них, кто-то из посетителей подлетает, чтобы разнять дерущихся, Эдди орет, чтобы прекратили драку.
— О Боже… — хватаюсь за голову.
— Еще увидимся, — подмигивает мне Бобби, стирая пальцем кровь с губы.
И, пошатываясь, падает на стул.
Кажется, все стихает, парней разнимают. Майки оттаскивает к стойке бара лично Эдди, что-то выговаривает ему на ухо. Но Салливан не видит перед собой ничего и никого, кроме Бобби. Тяжело дышит, готовый в любой момент опять наброситься на него.
Мне нужен воздух. Нужно позвать Джимми.
Нельзя, чтобы эти быки выловили Майки и втроем избили. Продираюсь к выходу сквозь смешки и ругательства, толкаю дверь, выхожу. Темно. У парковки толпится несколько шлюшек, двое пьяных курят, прислонившись к стене.
Оглядываюсь, ищу глазами Джимми или Мэгги, но не нахожу. Как во сне, бреду вдоль здания, огибаю его и сворачиваю в темноту. Пробираюсь через ветви деревьев почти на ощупь, держась ладонью за шершавые холодные стены бара. На полусогнутых иду в сторону звука и вдруг замедляю шаг.
Эти ахи и вздохи мало похожи на смех или обычную беседу. Отказываюсь в это верить, но уже твердо знаю, что увижу. Не понимаю. Почему? Как так? За что?
