Ужасно мило.
— Мне звонили из школы. — Его взгляд пронизывает меня насквозь, а тон заставляет вздрогнуть и напрячься. — Ты ушла после первого урока, Элис.
Я открываю рот, чтобы поправить его, но тут же закрываю. Черт с ним. Кто знает, как сильно он может взбеситься на этот раз?
— Было скучно, вот я и ушла. — Говорю обыденно и сразу впиваюсь глазами в тарелку.
— Мы пообщались с твоим учителем, с мисс Джонсон.
О, а вот это совсем непривычно. Он интересуется моими делами. И это очень пугает.
— И? — Сглатываю.
— Тебе нужно подтянуть учебу, чтобы не пришлось сдавать заново все тесты за прошлый год.
Медленно бултыхаю ложкой в тарелке, боясь дышать. Все было гораздо лучше, пока ему было по фиг.
— Угу. — Цокаю языком.
Это должно означать что-то типа «я подумаю, но сделаю по-своему».
— Вчера я познакомился с миссис Салливан, ее семья живет в доме напротив.
— Я думала, брюнетки не в твоем вкусе. — Не выдерживаю я.
Моя язвительность заставляет папочку сжать пальцы в кулаки.
— Мы решили, что ее сын Майкл мог бы помочь тебе с учебой.
Что?! Этот рыжий очкарик, одетый по моде шестидесятых?! У меня хлопья застревают комом в горле.
Нет, только не это…
— Ты должна понимать, что я не шучу, Элис. — Папа наливает себе сока, продолжая сверлить меня внимательным взглядом. — Если ты ослушаешься, буду вынужден принять меры.
— Ты только это и умеешь. — Выдыхаю я, бросив ложку. — Ты вообще слышал что-нибудь когда-нибудь о простом человеческом отношении? А? Знаешь, что такое быть нормальным? Быть просто отцом? — Встаю и швыряю на стул салфетку. — Хотя, о чем это я? Ты же забрал меня у нее, чтобы сделать ей больнее. Только вот ей я была нужна, а тебе — нет!
— Элис, если я еще раз узнаю, что ты пропустила уроки… — Рычит он мне в спину.
И меня это жалит больнее кнута.
Разворачиваюсь и ору ему в лицо:
— Да буду я ходить в твою чертову школу! Ни одного гребаного урока не пропущу! И с ботаником этим твоим буду заниматься! Все ради того, чтобы выучиться и скорее свалить из этого дома и из твоей никчемной жизни, хренов эгоист!
Вижу, как отец краснеет от гнева и медленно поднимается из-за стола, поэтому спешно добавляю:
— Прямо сейчас и пойду.
И, высоко подняв подбородок, топаю к двери. Распахиваю ее и вываливаюсь на улицу. Сердце стучит где-то в горле, коленки трясутся. У меня всего секунда, чтобы решить: идти поперек его воли или позорно подчиниться. Но ноги сами уже несут меня к большому светлому дому напротив.
Иду. Быстро стряхиваю слезу и отгоняю воспоминание, которое преследует меня последние восемь лет.
