— Больше никаких карманных денег! — Продолжает родитель.
— Напугал. — Бормочу я, хмыкнув.
— Никаких поблажек. — Он закрывает коробку, хватает скотч и опечатывает ее. — Будешь выглядеть так, как я тебе скажу. — Отпинывает коробку в коридор. — Делать будешь, как я велю. И только попробуй еще раз мне дерзнуть…
Лицо папочки так близко, что я едва не прикусываю язык. Вжимаюсь в стену и не знаю, чего еще можно от него ожидать. Наверное, не плохо, что он наконец-то вышел на эмоции. Я-то думала, внутри его брони давно все окаменело.
— О’кей, мистер. — Снова вскидываю руки и пытаюсь сделать безразличное лицо.
С непривычки выходит паршиво.
— Сейчас же ты смоешь со своего лица эту гадость, и мы поговорим!
— Еще чего, — усмехаюсь я.
По спине в это время бегут оголтелые мурашки.
— Захотела в закрытый интернат для девочек? — Прищуривается он. — Мне такой вариант предлагали. И не раз. — Вскидывает брови. — Для трудных подростков там особые условия. Весьма комфортные.
— Какие? — Вся моя решительность улетучивается. — Решетки на окнах? Так это замечательно. Зато будет с кем поговорить. Надзирателям явно будет больше дела до меня, чем тебе!
— Ты сейчас умоешься. — Говорит он тихо. В его взгляде застывает лед. — И мы поговорим. Выполняй, не то будет хуже.
И я понимаю, что на этот раз папуля не шутит. Хотела вывести его из себя — поздравляю, вывела.
— Я умоюсь. — Отвечаю, задрав подбородок. — Но только потому, что сама так хочу.
И это определенно не фраза победителя.
Но я ухожу в ванную комнату, продолжая глупо улыбаться. И ничего, что улыбка эта похожа на кривой оскал, а мне самой ужасно хочется выть. Зато это интереснее, чем лежать в пустом доме и молча глядеть в потолок. Наконец-то между нами хоть что-то происходит. Меня заметили. Круто, очень круто.
— Ты была сегодня на занятиях в новой школе? — Спрашивает отец, наливая в мою тарелку молоко, когда мы уже сидим вдвоем в столовой.
— Да. — Кривлю лицом. — А ты был на новой работе? Как тебе?
Ненавижу эту гадость — молоко. Почему для того, чтобы изобразить идеальный семейный завтрак, нужно сидеть и делать вид, что тебе вкусно и интересно? Да папашке наплевать и на меня, и на чертовы хлопья в моей тарелке. К чему все это?
— И как тебе? — Игнорирует мой вопрос.
Пожимаю плечами.
— Нормально.
Семья должна общаться. Должна собираться за общим столом. Вот для чего папочка насилует себя совместным завтраком. Ради того, чтобы я могла чувствовать себя нормальной. Такой же, как все.
