Глубоко вздохнув, Гвендолин вернула фикус на подоконник. Затем пыхтя подтащила к двери шкафчик — благо, тот оказался пуст и не слишком тяжел. Ну вот, теперь пусть ломится кто хочет!
Не раздеваясь, она забралась в постель и до подбородка укрылась одеялом, чувствуя себя самой несчастной, всеми покинутой и нелюбимой девочкой на свете. На глаза навернулись слезы жалости, и Гвендолин сердито уткнулась носом в подушку. Хватит распускать нюни! Завтра будет новый день, она уедет из проклятого дома к Кирстен или Молли, и никто ни за какие коврижки не заставит ее вернуться!
На столь утешительной ноте Гвендолин уснула, не подозревая о своей незавидной завтрашней участи.
* * *
Должно быть, тетка все-таки дозвонилась до мамы и наврала с три короба.
Гвендолин разбудила настойчивая телефонная трель.
— Да? — спросонья она даже не глянула на экран мобильного.
— Скажи, пожалуйста, как я должна на это реагировать? — с места в карьер начала мама. Ее ледяной тон не предвещал ничего хорошего. — Что ты вчера натворила? Почему Тэххи трезвонила мне полночи и кричала, будто я вырастила неблагодарное чудовище?
Гвендолин с усилием разлепила веки и уставилась на шкаф, который по-прежнему подпирал дверь.
— Доброе утро, мам, — пробормотала она. — Дэнни плюнул в меня вишневой косточкой.
— И?
— И я ему врезала.
— Браво, Гвенни! — тут последовал поток забористых выражений, и Гвендолин решила пропустить его мимо ушей — маму все равно не остановишь. Главное сказано, коротко и без утайки. Пусть теперь как хочет… Одно только вертелось на языке:
— Я ведь просила не отправлять меня сюда.
— Ах, теперь я виновата? — в новой отповеди доступно разъяснялось, почему мама тоже считает ее неблагодарным чудовищем. — Извинись перед тетушкой, когда она вернется! Слышала меня?
— За что?
— Ты меня слышала?
— Но мам, я ей ничего не сделала! Это она таскала меня по коридору за волосы, чуть все не повыдергала!
— Повтори, что я сказала, — мамин голос наполнился истеричным звоном. Видать, Тэххи здорово насела на нее ночью.
— Извиниться, — проворчала Гвендолин, скрестив пальцы. — Я поняла.
— И перед братом тоже!
Это уже ни в какие ворота не лезло.
— Обязательно.
— И чтобы больше ни единой подобной выходки!
— Забери меня домой.
— Не раньше, чем через две недели! Надеюсь, это научит тебя считаться не только с собой.
Связь оборвалась.
Гвендолин резко села на кровати. Две недели — немыслимый срок. Убираться отсюда нужно было немедленно, пока тетушка спит.
