Отчего то мне казалось, что жители королевства уже знали о случившемся на Новогоднем балу и все собрались, чтобы оказать помощь. О плохом раскладе думать не желала. Я верила в добро, в единство, в возможность многое исправить. А здесь и сейчас были со мной только Лиза и Эммануил.
Кстати, что то они долго не появлялись.
Мне вдруг стало очень больно. Я теряла драгоценные минуты жизни и, как никогда, нуждалась в родных мне кудесниках, а их не было рядом.
По замку мало кто прогуливался, и от этого ощущение неизбежности и страх перед смертью усиливались. Если бы в этот момент кто нибудь спросил меня: «Чего бы ты желала больше всего, без возможности изменить ситуацию?», то я бы, не задумываясь, ответила: «Общение с кузиной и женихом до последнего вздоха». А еще изменчивое воображение рисовало меня в объятьях Эммануила. В мечтах его страстный взгляд всенепременно был направлен только на меня и никого больше, а вокруг — ни души.
Ладно ладно, мне рисовался не только страстный взор, но и поцелуй.
Не то чтобы мысли о лобзаниях всплывали в моей голове слишком настойчиво, но достаточно часто, чтобы пожелать этого сейчас, когда находилась на краю гибели. Я привыкла к Эммануилу, принадлежала ему, пусть не всецело, а только на бумаге, но всегда могла опереться на его плечо. Наш разговор, состоявшийся неделю назад на прогулке, мучил меня.
Сначала я обрадовалась свободе, возможностям, но проходили дни, и я начинала чаще думать об Эммануиле, как о красивом, умном мужчине. И о том, что этот симпатяга неожиданно станет родным человеком для другой девушки.
На душе кошки скребли, но оставался шанс увидеть пока ещё жениха. Может мне поговорить с Эммануилом, вывести его на откровения. Ну, вдруг я ему симпатична. Хотя, мне вполне достаточным будет, если он до самого конца не выпустит мою руку из своей, такой тёплой и сильной.
— Вам нравится портрет?
Не скажу, что выныривание из мечтаний так уж мне понравилось. Я с раздражением посмотрела на Стефи Гриф. Впрочем, судя по её виду, она восприняла мой взгляд за плохо скрываемое смущение, потому снисходительно улыбнулась:
— Простите, я напугала вас, госпожа Мирта. Но я не устояла. Вы так улыбались портрету Катрины, что я не смогла пройти мимо.
Надо же, я действительно стояла возле портрета, потому ничего не оставалось, как только одарить улыбкой саму Гриф:
— Да. Он притягивает. Столько доброты в глазах у этой женщины. Художник, по всей видимости, был неравнодушен к оригиналу.
