— Пожалуйста, — прохрипела я.
Я боюсь боли. Могу её не замечать, когда в крови играет адреналин, но не сейчас, кода по спине течёт холодный пот, а пальцы трясутся, как у припадочной. Окружающее пространство расплылось из-за пелены слёз. Люди в форме застёгивали последние ремешки. В голову закралась подленькая мыслишка, что лучше бы на моём месте оказалась Женя, затеявшая безобидную игру. Может быть я всё-таки в аду, только не с котлами и дровами, а в цивилизованном?
— Назови своё имя.
— Аля.
— Ты помнишь, кто ты, как здесь оказалась?
Молчать не было смысла. Едва я поняла, что, возможно, пыток удастся избежать, меня как прорвало. Врать больше я не пыталась, рассказала всё как на духу, а под конец и вовсе скатилась в истерику, жаловалась, просилась домой. Наверное, не зря… в том смысле, что во взгляде следователя появился намёк на простое человеческое сочувствие. Переводить меня из одиночки в общую камеру он запретил.
— Что застыла? — пока следователь меня разглядывал, я погрузилась в воспоминания и не сразу отреагировала на предложение сесть.
— Задумалась, простите.
Кстати, позже я узнала, железное кресло всего лишь детектор лжи, принцип действия которого так и остался для меня загадкой.
— Аля, я только что закончил оформлять документы. Дело закрыто, закон ты не нарушала, обвинений в твой адрес нет, поэтому сегодня мы прощаемся.
— Уже?
Странно прозвучит, но в тюрьме, если не считать первых ужасов, было уютно. Не нужно заботиться о куске хлеба, не нужно ни о чём переживать. От баланды, которую выдавали вместо еды, болел желудок, но с этим я готова мириться. Чужой незнакомый мир пугал, а тюремные стены надёжно защищали.
— Ты хотела поселиться в камере навечно? — следователь подхватил папку с бумагами. — Идём, — и первым вышел из допросной.
Я уныло поплелась следом. Мы поднялись по узкой винтовой лестнице, прошли по коридору, ничем не отличавшемуся от уже виденных. Звякали открываемые и закрываемые решётки, скрипели не смазанные петли.
— Сюда, — скомандовал следователь.
Увидев громоздкий аппарат, очень похожий на антикварную фотокамеру, я, признаться, удивилась. Следователь кивком показал, куда мне встать, склонился над окуляром, пощёлкал рычажками.
— Смотри в объектив, замри и не моргай.
Вспышка. В голове неприятно зашумело. Когда зрение вернулось, следователь пинцетом вытаскивал из аппарата металлическую пластинку размером с ладонь.
— Ты у нас проходишь как беженка. В принципе это недалеко от истины. Другая страна, другой мир — разница невелика, — следователь окунул пластинку в остро пахнущий химией раствор, подержал, поболтал, вытащил, промокнул салфеткой. — Держи твой документ, удостоверяющий личность.
