И всё-таки взгляд Николя… завораживал. Приковывал к месту, как бабочку прикалывают иголкой к стене. От него поджимались мышцы живота и хотелось расправить спину, как на плацу.
— С чего это ты взял? — Ян поднял бровь.
— С того, что какой-то пацан шляется за мной по всему периметру и записывает что-то в тетрадочку, подписанную «Яну Дрино».
Ян непроизвольно чертыхнулся и покосился на вход, где, скромно потупившись, стоял пойманный на месте преступления первачок.
Ян выгнул руку и из-под парты погрозил мальцу кулаком. Сам же продолжал как ни в чём не бывало смотреть на Гринье.
— Может, он влюбился в тебя?
Николя лишь презрительно вскинул бровь и швырнул тетрадку на стол.
— Не лезь ко мне, малёк. Усёк?
Ян поджал губы и промолчал. Он давно уже не был мальком. Может, и не вышел телосложением так, как Гринье, но нормативы всегда сдавал отлично — а вот по весу проходил с трудом. «Не всем же гамбургеры из города таскать», — подумал обиженно он, но ничего не сказал.
Гринье тоже настаивать не стал — развернулся и пошёл прочь.
Ян выключил компьютер и, ещё раз погрозив первачку кулаком, спрятал тетрадку за шиворот.
«Объект слежку обнаружил, — подумал он. — Пора переходить ко второй ступени».
Вечером того же дня Ян прошёл в ванную, улёгся на пол и, добравшись до идущей от стока вниз трубы, вспорол гофру ножом для бумаг. Потом встал, отряхнул китель, который, за неимением другой одежды, даже вечером не снимал. Включил кран и выкрутил воду на полную.
Сам он вернулся в комнату, встал перед зеркалом и стал ждать, внимательно рассматривая своё отражение. Брови можно было бы и подправить — Ян поморщился и пригладил их рукой. Потом провёл пальцем по длинному прямому носу, должно быть заметно портившему его лицо в глазах «самцов» — Ян обладал северным, нордическим типом внешности. Светлые волосы его у большинства людей ассоциировались с мягкостью, а у мужчин, заключённых в рамки устава — ещё и с возможностью трахнуть кого-нибудь.
Светлыми волосами, впрочем, здесь дело и заканчивалось — высокие скулы, ледяные глаза и этот самый длинный прямой нос за километр выдавали в нём кадета военного училища: всегда голодного, но очень гордого. И даже если бы Ян мог, как Альберт, отрастить волосы ниже мочек ушей, они всего лишь усилили бы этот диссонанс.
Ян наклонился поближе к зеркалу и пригладил волосы пятернёй, пытаясь зачесать их немного вбок. Вышло откровенно смешно, просто потому, что местный парикмахер не оставлял ничего, что можно было бы зачесать.
