К вечеру он успокоился кое-как и, приведя себя в порядок в общей уборной, вернулся в их совместный с Николя блок; как казалось Яну, абсолютно готовым к выходу.
Уже у двери он столкнулся с Андрэ, который тихо ойкнул, едва не врезавшись в него, и замер, прикусив губу.
— Что-то хотел? — спросил Ян рассеянно, решив, что Андрэ попросту не может сдержать любопытства и снова пришёл выведывать, как продвигается спор.
— Н-ничего, — торопливо ответил Андрэ, — так… бумажки приносил от коменданта. Для Гринье.
Ян хмыкнул, но вдаваться в выяснения не стал, тем более что из комнаты послышался грубый голос Гринье:
— Ну что там ещё?
Изнутри рванули дверь, которую Андрэ так и не успел до конца закрыть, и Ян увидел на пороге Николя — с бровями, сведёнными к переносице, и сердито опущенными вниз уголками губ, но аккуратно расчёсанного и… одетого в белый пушистый свитер с высоким воротником.
— Ой, — сказал Ян, который в первую секунду своего соседа даже не узнал.
— Ой, — почти хором с ним произнёс Андрэ и, попятившись, натолкнулся на стену, а затем развернулся и рванул по коридору прочь со всех ног.
Ян и Николя проводили его внимательными взглядами, но ни один из них ничего не сказал. Зато уже через секунду рука Николя втянула Яна в комнату и захлопнула дверь за его спиной.
— Ты идёшь или нет? — прошипел Николя ошалевшему Яну прямо в лицо, прижимая его всем телом спиной к стене.
Ян, и без того не успевший до конца понять, что произошло, порядком разомлел от этой близости, от сильного и горячего тела, вжимавшегося в него, и от желания так же вжаться в ответ, сдавить, смять, сделать своим.
— Да, если ты меня выпустишь! — выдохнул он после долгой паузы, рывком собравшись с силами и заставив себя собраться.
— Тогда это что? — Николя отстранился и провёл рукой сверху вниз, очерчивая контуры его кителя.
— Что? — Ян непонимающе нахмурился и склонил голову вбок.
— Я спрашиваю, ты в этом дерьме собрался идти?
— Это не… — обиделся Ян. «Не дерьмо, а парадная форма курсанта Нефритовой Академии!» — хотел закончить он, но тут же до него дошло, что они, вообще-то, собираются в самоволку, и парадная форма будет смотреться не совсем уместно. — У меня другого нет, — растерянно закончил он. План летел к чертям. Яну оставалось только проклинать свою беспечность, виной которой, безусловно, была несвоевременная эйфория, накрывшая его с самого утра.
