Володя на это ему сказал следующее: — Даже и не вздумай говорить о том, чтобы идти здесь в какой-то суд. Ты здесь и до суда-то не доживешь. Этот Дэвис, видимо, какая-то у них здесь шишка. И он запросто соберет свидетелей, которые покажут, что это ты на него первым напал, а не он на тебя — это, во-первых. А во-вторых, ты для них не американец, а цветной, то есть человек изначально им не равный. Поэтому они очень даже запросто могут тебя линчевать, то есть судить судом Линча! Соберется толпа, просто скажут, в чем ты виноват, да и повесят тебя на ближайшем дереве. Здесь так! И даже полиция не станет за тебя заступаться. Я читал, что тех же самых китайских рабочих, которых они сами же сюда ввозят для строительства трансокеанской железной дороги, они и за людей не считают, и что убить китайца для них все равно, что индейца — одна недолга! А с тобой они даже и разбираться не станут — китаец ты или японец, а повесят тут же запросто, и вот уж тогда-то я тебе точно ничем не помогу при всем моем желании. А так — скажу, что еду со своим больным братом, что ему нужен покой, необходим покой — только и всего.
— Мне очень стыдно, господин, что я не сдержался и подвел вас, и вы терпите из-за меня неудобства. Мне надо быть было сдержанным с этими людьми, которые никого кроме себя не уважают.
— Ну, Ко, а разве у вас не так? — спросил его Володя. — У вас в Японии ведь тоже к разным людям относятся по-разному, разве не так?
Ко опустил глаза, но потом немного подумал и ответил: — Но у нас же Земля Богов. Наш император — прямой потомок богини Аматерасу.
— Это ты так считаешь, — усмехнулся Володя. — А я готов держать пари на что угодно, что здесь про вашего императора и его предков даже никто и не слышал, а о степени цивилизованности того или иного народа судят по количеству пароходов, железнодорожных путей и дальнобойных пушек. И… вы, японцы, чем в этом плане можете похвастаться? Ты мне, помнится, рассказывал, как едва не погиб под артиллерийским обстрелом с «черных кораблей» и… чем на него вы тогда отвечали? А ведь повод был, в общем-то, совершенно ничтожный — убийство какого-то торговца, нарушившего ваши обычаи. А за него англичане убили сотни людей, чтобы показать вам свою силу. Вот это они называют цивилизацией, а твое умение мастерски владеть мечом или писать иероглифы, поверь мне, уважения у них не вызывает.
— А у вас, мой господин? — вдруг неожиданно спросил его Ко.
— У меня? У меня вызывает. Но мое мнение в данном случае особой роли не играет. Я ведь тоже родом из страны, где крестьян вот буквально только что освободили от рабства. Десять лет назад мы проиграли войну англичанам и французам только потому, что нам не хватало железных дорог, пароходов и современного оружия. Наши люди в основной своей массе до сих пор моются в курных банях, едят всей семьей из одной миски, ходят по глинобитным полам и живут в домах вместе с курами и телятами. Старики справляют нужду прямо в доме у двери, а куры потом это клюют. Я вот прежде чем встретиться с тобой, проехал всю Сибирь, и какой только дикости я там не увидел! Представь себе деревню, а вокруг ни кустика, ни деревца. Тоже и в самой деревне — одна пыль и грязь. Люди держат коров, однако навоз на поля не вывозят, а бросают тут же прямо за деревней, из-за чего всякий, кто в неё входит или выходит должен ходить по коровьему дерьму! Говорю им: чего навоз на поля не вывозите, это же удобрение. А они мне: а у нас никто не вывозит! Вот и весь довод. Раз никто, то и я не буду! Говорю им — дикари вы, хуже я не знаю кого! А они мне — так точно, ваше благородие, дикари! Отцы наши так жили, и мы так живем! Но, Ко, а что разве у вас в Японии нет таких людей?
