― Господи, ― хрипит он.
― Шшш, ― успокаиваю я, мягко ускоряя движения.
Моя рука пробегает вверх и вниз по его длине, иногда останавливаясь, чтобы сосредоточиться на головке. Все его тело окаменело, и он тяжело вздыхает с каждым моим движением. Димитрий издает тихие звуки и время от времени шепчет мое имя. Я слышу, как он говорит «детка», перед тем, как член набухает в моей руке. Через несколько секунд чувствую, как горячие всплески возбуждения ударяют по моей руке и смываются водой.
Он продолжает стонать, и его голова откидывается назад, щекоча мои щеки длинными густыми волосами. Димитрий ударяет руками о стену с еще одним сдавленным рычанием, и его член сильнее пульсирует в моей руке. Все мое тело наливается от желания. Он мне нужен. Я хочу впустить его. Хочу почувствовать, каково принадлежать такому мужчине, как Димитрий.
Мне это нужно как воздух.
Наконец-то пришло время.
Время, чтобы отпустить себя.
~ * ГЛАВА 20 * ~
Димитрий
Она так чертовски красива. Я хочу ее больше воздуха. Должен был ненавидеть, должен был чувствовать ярость, прожигающую грудь, но единственное, что во мне вспыхнуло, ― это жажда попробовать ее на вкус, быть внутри нее, чувствовать ее плоть вокруг своей. Особенно, когда она смотрит на меня своими большими зелеными глазами. Я знаю, что она чувствует вину, и отчасти думаю, что и должна ее чувствовать. Но большая часть меня, та самая, которую я снова приоткрываю, говорит, что она ― лучшее, что может когда-либо случиться со мной.
Голова кружится от наплыва новых эмоций. Я не привык чувствовать ничего, кроме душераздирающей жажды мести. А услышав, как она говорит правду, меня будто разорвало на куски. Не знаю, сказала ли она то, что я хочу, по ее мнению, услышать, но что-то во мне шевельнулось. И в моей стене образовалась трещина. Теперь я не знаю, что делать. Как отказаться от единственной вещи, что, кажется, делает меня стабильным и спокойным?
― Иди сюда, ― тихо говорю, возвращаясь к кровати.
Не знаю, каков мой следующий шаг, но сегодня, здесь, с ней, я точно знаю, что мне нужно. И судя по выражению ее лица, она нуждается в этом не меньше. Я не отвожу взгляда, когда она делает нервный шаг ко мне. Протягиваю руку, и она робко кладет мне в ладонь свою. Джесс всегда такая решительная и веселая, но сейчас выглядит так, будто ее вот-вот вырвет. Я знаю, как ей страшно. Я помню, как сам впервые бросился головой в омут и доверился другому человеку.
― О чем ты думаешь? ― спрашивает она, изучая мое лицо.
