Дмитрий: «Я найду тебя, Джесс. Возвращайся в клуб. Нам нужно поговорить».
Я качаю головой, сдерживая слезы, и заканчиваю набирать номер Хендрикса. Глубоко вздохнув, прижимаю телефон к уху. Гудок идет. Хороший знак. Если бы номер был заблокирован, гудка бы вообще не было. Но я начинаю терять надежду, ведь звонки идут и идут, а ответа нет. И уже собираюсь повесить трубку, когда слышу отчетливый щелкающий звук.
― Да?
Облегчение переполняет меня, и я не могу контролировать слезы, которые до того сдерживала.
― Х-Х-Хендрикс?
― Джесс? ― хрипло произносит он. ― Черт, Джесс, это ты?
― Это я, ― шепчу я, дрожа.
― Ты в порядке? Где ты? Скажи мне, где ты?
― Это я… Я…
Я понятия не имею, где нахожусь. Наклоняюсь вперед и спрашиваю таксиста:
― В каком мы городе?
Он бросает на меня взгляд через плечо и невнятно отвечает:
― Лос-Анджелес.
Правда?
― Ты слышал? ― шепчу я.
― Я тоже пришвартовался здесь, ― говорит он, и я чувствую, как скучала по его голосу. ― Мы следили за Димитрием. Не думал, что он настолько глуп, чтобы тащить тебя на сушу…
― Я в такси, только что сбежала от него. У меня нет денег, Хендрикс.
― Скажи, чтобы отвез тебя в отель «Бель-Эйр». Встретимся там.
― А Инди с тобой? ― тихо спрашиваю я.
― Нет, малыш, она все еще на корабле. Минутах в двадцати езды.
Вешаю трубку и говорю таксисту, куда меня отвезти. Мы добираемся до отеля добрых сорок минут, но когда подъезжаем, я вижу Хендрикса, стоящего перед входом и расхаживающего туда-сюда. У меня сердце сжимается, и слезы еще сильнее катятся по щекам. Хендрикс поворачивается к такси, и его глаза широко округляются. Открываю дверь, выхожу и вижу, как он выдыхает. Он задерживал дыхание.
Я бросаюсь к нему, и он широко шагает ко мне навстречу. Как только я оказываюсь перед ним, он наклоняется и поднимает меня, заключая в самые крепкие объятия.
― Черт, Джесс, мне так жаль, ― он обнимает меня так крепко, что я едва могу дышать, но мне все равно. Увидеть его снова ― большего и желать нельзя. Мои слезы пропитывают ему рубашку, а я задерживаю дыхание, вспоминая его таким, каким его знаю.
― Прошу прощения? ― говорит таксист. ― С вас восемьдесят долларов.
Хендрикс отпускает меня и засовывает руку в карман, вытаскивая две пятидесятидолларовые купюры.
― Сдачу оставь себе.
― Зачем… спасибо, ― говорит таксист, садясь в машину и уезжая.
Хендрикс поворачивается ко мне, берет за руки. А потом начинает поворачивать мои руки и осматривать их. Проверяет, не ранена ли я.
