― Видишь, все не так плохо. Я не прогибаюсь под всеми твоими мускулами, ― он только вздыхает. ― Тогда давай, нам надо спуститься. Давай обходить эти камни по одному.
― Ну, я и не собирался перепрыгивать через них. Черт, похоже, ты дала мне не костыль, а пенделя. Я могу быть послушным, но, черт…
Я изображаю вздох.
― Что, Димитрий, ты попытался… страшно сказать… пошутить?
― Просто иди.
― Мы с тобой будем хорошими друзьями. Со временем.
― Джессика, ― говорит он слегка удивленно.
― Да?
― Заткнись.
― Ладно.
Мы выясняем, что гораздо легче спускаться со скал, если Димитрий просто садится на валун и соскальзывает с него вниз. Однако, когда мы достигаем более ровной поверхности, наше движение замедляется. Его лодыжка болит, и время от времени он шипит, но это не из-за меня, потому что я молчу. Мы добираемся до ручья, но оба знаем, что впереди еще полтора часа ходьбы. А у него уже ноги подгибаются. Скоро стемнеет, и я не уверена, сколько еще смогу его вести.
― Остановись-ка здесь, ― говорю я, указывая на ручей. ― Опусти лодыжку в воду. Поверь, станет легче.
Он не спорит. Наверняка знает, что я права. Мы садимся у воды, и я помогаю ему пристроить ногу. Я вижу у него на лице моментальное облегчение. Сажусь рядом с ним, опуская свои ноющие ступни.
― Ух, я больше не уверена, что мы вернемся сегодня вечером. Какие планы?
― Ты всегда шутишь? ― неожиданно спрашивает он.
― А? ― озадаченно поворачиваюсь к нему.
― Похоже, ты во всем находишь забавное. Кроме той первой ночи, когда связал тебя, не заметил, чтобы ты по-настоящему боялась.
Я пожимаю плечами.
― Я долго жила, делая только то, чтобы выжить, и у меня никогда не было возможности узнать, какая на самом деле «Джесс-она-же-Блэр».
― И сколько людей видели тебя с этой стороны?
― Ну, ты… как бы… только ты.
Он поворачивается ко мне, приподнимая брови.
― Почему?
― Я уже говорила тебе, почему. Когда Хендрикс спас меня, я была в полной жопе. Он помогал мне, пока не стало легче. Тогда я смирилась с тем, что навсегда останусь на корабле. Что никогда не буду любить, никогда не выйду замуж, у меня никогда не будет детей. Я просто жила. Я смогла собраться, и каждый день благодарна ему за то, что он помог мне выжить. Так что ты не напугал меня, хотя старался. Кстати, это были хорошие попытки.
Он улыбнулся.
О Боже. Он улыбнулся.
Мое сердце тает, а в животе все переворачивается.
Я заставляю себя продолжить, хотя голос и подрагивает.
― Мне кажется, настоящая я где-то под маской сломленной девушки или девушки, которая смирилась с жизнью на корабле. Думаю, что когда вся душа нараспашку ― это Блэр. А Джесс молчит, Джесс делает, как ей сказали, Джесс сломлена и слишком испугана, чтобы позволить себе чувствовать. Блэр… она другая. Она ― красота, не знающая боли. Она остроумная, забавная, именно такой, не сомневаюсь, я бы и стала, будь у меня такая возможность.
