― Если ты снова потянешь за эти веревки, я так тебе врежу, что ты ходить не сможешь.
Мой приемный отец, Роджер, имел привычку связывать меня. От одной этой мысли я вздрагиваю всем телом. Ничто в мире не могло выбить меня из колеи больше, чем воспоминания о нем. Его холодные руки. Его вонючее тело. То, как он пользовался тем, что ему не было предназначено. Я была беспомощна, слишком мала, чтобы бороться с ним. Он удостоверился, что я и не смогу. Эти бечевки вокруг моих запястий заставили меня вспомнить тот темный угол в моей памяти.
Я рада, что он мертв.
Я слышу скрип двери, рывком поднимаю голову и вижу, что Димитрий стоит в проеме, глядя на меня. У него в руке бокал, наполненный янтарной жидкостью. Он прищуривается, увидев кровь, текущую по моим запястьям. С проклятием отставляет бокал, входит и останавливается рядом с кроватью. Он смотрит на меня, и я замечаю, насколько тяжелый взгляд его темных глаз. Он пьян.
Я чувствую, как замирает мое сердце.
― Не смотри на меня так, ― раздраженно произносит он. ― Я не собираюсь тебя насиловать.
Я сглатываю и закрываю глаза, отворачивая голову. Чувствую, как он дергает веревки, и через мгновение мои запястья оказываются свободными. Я громко всхлипываю, и как только освобождаются лодыжки, тут же ложусь на бок и подтягиваю колени к груди.
― Куда делась та боевая девчонка? ― говорит он хриплым голосом. ― Что тебя сломало?
Перевожу взгляд вверх, чтобы посмотреть на него.
― Я никогда не расскажу тебе о том, что меня ломает, осел.
Его глаза вспыхивают от гнева, и челюсти сжимаются, когда он наклоняется и берет меня за плечо, подтягивая к себе.
― Давай отмоем твои запястья, а потом нос.
От того, как он это произносит, я понимаю, что это не вариант.
― Я предпочитаю самой заняться собственным носом. Я медсестра и доверяю себе больше, чем тебе, ― произношу решительным голосом.
Он пялится на меня, но не спорит.
Как только я встаю на ноги, он тащит меня наружу из комнаты в холл и по нескольким длинным коридорам, пока мы не добираемся до гостиной. Там горит камин, и в воздухе раздаётся легкий треск. Я вздрагиваю, когда Димитрий подводит и толкает меня на мягкий бордовый диван. Я не шевелюсь, наблюдая, как он подходит к шкафу и достает небольшой медицинский комплект. Он возвращается и садится передо мной, не глядя на меня.
Димитрий протягивает руку и поднимает мое запястье, беря его в свои большие ладони. Я смотрю на него, просто наблюдаю, как волосы падают на его лицо, когда он начинает стирать кровь с моей кожи. Я замечаю шрамы на его суставах ― их много, все старые. Я вглядываюсь пристальнее и прищуриваюсь. Замечаю поблекшие гематомы. Откуда у него они? Он часто дрался? Я поднимаю глаза, почувствовав, как он прекращает чистить, и вижу, что он смотрит на меня. Мои щеки краснеют, и я отворачиваюсь.
