Все побежали, и только летающие тарелки, плохо еще понимавшие по-египетски, остались висеть в воздухе. Дым поднимался вверх густой стеной, казавшейся со стороны ровной и упругой. Едва он достиг первых тарелок, как те, закачались, словно парасхиты, обпившиеся просяного пива, и начали падать на землю…
Двое из этой стаи упали в сотне шагов от Ирокезова старшего, а три других, немного отлетев в сторону, упали на ближайшие города.
Так погибли Содом и Гоморра…
Четырнадцатая история.
Есть вещи, которые происходят независимо друг от друга. Их связь незрима и неощутима, но пристальный взгляд исследователя дает вдумчивому уму возможность увидеть связь несвязуемого там, где её никто не может различить.
Вроде бы и нет связи на первый взгляд, а присмотришься, заглянешь с изнанки — и на тебе. Есть связь! Есть!
Когда экспедиция расы разумных насекомых с лямбды Лебедя прибыла на Землю, то все самые значительные свидетельства посещения нашей планеты космическими пришельцами уже стояли на своих местах.
Нынешние пришельцы, не в пример тем, что залетали сюда ранее, были существами тихими. Вместо гигантских архитектурных сооружений они оставили о себе добрую память и еще кое-что, что, пожалуй, переживет и Вечные пирамиды…
Жилой экспедиционный модуль стоял посреди большой поляны, в тени одинокого белоствольного дерева. Перед ним стояли Первый и Второй и выясняли отношения.
— Что же у нас тут делается? — сдавленным от раздражения голосом спрашивал Первый. — Три недели как мы на точке, а связи нет?
— Как нет связи? — пробовал робко возразить Второй.
— Нет связи, — отрезал Первый. — То, что есть это не связь!
Второй, ничего не отвечая, шевельнул нижней парой рук. Секунду он помялся, собираясь начать оправдываться, но передумал. Молчание Второго еще больше разозлило Первого.
— Работничек! — презрительно сказал он. — Связи нет, питания нет и барометр у него на «ясно» заклинило.
Второй, слушая Первого, виновато ежился, показывая всем своим видом что полностью согласен с командиром, и даже более того, думает о себе еще хуже, нежели чем начальник.
Ко всему этому он уже успел привыкнуть. За двадцать три дня совместного дежурства ему пришлось вынести почти полдюжины разносов и не потому, что он был, как считал Первый, легкомысленным разгильдяем, не способным к службе на космофлоте, а из-за слабости, которую Первый никак не увязывал с создавшимся положением. Этой слабостью у Второго были шахматы — местная игра, прелесть которой заключалась с одной стороны в логической стройности правил, а с другой в непредсказуемости положений, рождающихся на клетчатой доске.
