Мысль не пугала его, или он уже знал ответ.
— Не совсем.
Он вздохнул, сложил углы скатерти к центру поверх оставшейся еды, и та пропала под тканью.
— Я пытался догнать тебя, говорил с семьями после тебя. Я хочу знать, как ты это делаешь.
Она хотела спросить, зачем, но годы одиночества и молчания сделали ее осторожной. Даже с Рензо.
Он убрал ткань в сумку, пошел в лес за хворостом.
— Я хочу помочь, как и сказал. И все. Я видел, как ты избегаешь еды жителей деревни, и понял, — он замолчал, собирая дерево. — Я ни с кем не делился своей тайной, а ты ходила из города в город, рискуя собой и свободой, чтобы помочь людям. Честно говоря, мне стыдно, и моей семье было бы стыдно, будь она у меня до сих пор. Я хочу быть частью того, что ты делаешь, Марисоль. Ты — герой, как король-солдат.
— Что? Нет. Я…
Он опустился у груды хвороста и за минуты развел огонь. Сухие прутья трещали, заполняя тишину.
— Что ты? Исцеляешь детей с неизлечимыми болезнями?
— Я говорила, что никого не исцеляю.
— Тогда объясни, — он устроился на земле, бросил ветку в огонь. Искры плясали в воздухе, создавая подобие фейерверков. — Пожалуйста?
Она села у костра, бросала в него мелкие прутья. А потом глубоко вдохнула и начала:
— Я помню запах сладкого базилика, который рос у дома колдуна. Болезнь настигла меня через пару лет после того, как ты ушел, и мама перепробовала все, чтобы исцелить меня, продала все. Он был сам близок к концу, один из редких, которых не изменила сила. Оставшимися силами он дал мне больше времени, отогнал болезнь, которая пожирала меня изнутри, заключил ее в облике дракона на моей коже, вроде татуировки, — она еще раз глубоко вдохнула. — Это постоянное напоминание, что мне нужно радоваться каждому дню.
— Татуировка — напоминание?
— Да. И базилик, — она вытащила маленький букетик сухих листьев из кармана, выцветшая голубая лента осталась от изначального букета. Она закрыла глаза, поднесла листья к носу и представила улыбку матери.
— Дракон исцеляет детей?
— Наверное, — она убрала букет на дно кармана и бросила немного травы в огонь. — Он не был таким большим сначала. Годами он спал, перебирался с одной руки на другую, сворачивался у шеи, бескрылый, не больше вороны. Он не просыпался до лета, когда я попросила еды у сына фермера, который страдал от той же болезни, что и я. Стоило нашим пальцам соприкоснуться, и я поняла, что сделал дракон. Он растет на пару дюймов каждый раз, но почти не становится шире.
