Вывалив навоз из тележки, Гриша повторил свой вопрос:
– Тит, ну а все-таки, как можно попасть в дворню? Как вообще туда попадают?
– Отличиться нужно, – ответил Тит, немного подумав.
– Как? – сказал Гриша. Гриша сказал, а Тит сделал. Вытряхнув из широких штанин еще немного навоза, зловонный холоп промолвил:
– Трудиться надобно усердно, набожно, барина любить как отца родного....
– От трудов праведных не наживешь палат каменных, – перебил Тита Гриша. – Да и насчет отца… Мой бухал день и ночь, меня с мамкой колотил. Если я барина как батю буду любить, пускай он сразу вешается. Тит-простатит, ну а что конкретно нужно сделать, чтобы в дворню попасть?
– Надобно явить пример преданности небывалой.
– В смысле?
– Услужить барину.
– Не пойму я тебя.
– Поразить его любовью своей сыновней.
– Ловко прогнуться, то есть, – кивнул Гриша. – Смекаю, не дурак. Только как же это сделать, когда он из своей усадьбы не выходит?
– Скоро праздник большой, православный, – распевно протянул Тит. – День успения святой великомученицы Евлампии.
– Ага, – протянул Гриша. Про эту святую Евлампию он был наслышан – холопы частенько говорили о ней. Жила Евлампия лет пятьдесят назад то ли в Москве, то ли еще где, и при жизни якобы умела предсказывать будущее и исцелять болезни. Впрочем, настоящая всенародная слава настигла Евлампию после смерти. К живой чудаковатой бабке, глухой как пень и при этом матерящейся хуже целой артели сапожников, православный люд относился со смешанными чувствами: одни верили в ее сверхъестественные способности, другие не очень. То есть крепостные не имели права выбора не в чем, в том числе и права выбора веры или ее отсутствия. За них все решали представители духовенства, занимающиеся промывкой мозгов темного и глупого люда. Так что отношение холопов какого-либо имения к живой Евлампии определялось отношением к ней приставленного к имению попа.
Но вот Евлампия померла, перестала ругаться матом и звонко пускать ветры, и из нее тут же кинулись лепить образ святой великомученицы. Святостью Евлампия не отличалась – по молодости она трудилась горничной в господском доме, так что топтана была не единожды, да и не сказать, чтобы сильно уж мучилась при жизни. Не больше остальных. Но едва только хладный труп Евлампии скрылся в недрах земли, как православная церковь развернула широчайшую компанию, направленную на популяризацию новой святой. Как грибы после дождика стали появляться люди, якобы чудесно исцеленные Евлампией, в народ пошли высказывания Евлампии, которые заучивались наизусть и повторялись в тему и нет. Судя по этим высказываниям, Евлампия завещала всем православным воспитывать в себе кротость и покорность, любить больше жизни своего барина и работать на него на износ. Так же ходил рассказ о том, что митрополиту Филарету во сне явилась Евлампия, и поведала о загробной жизни. Согласно ее откровениям, те крепостные, что при жизни любили своих господ и пахали на них как проклятые, попадали в рай, где блаженствовали, то есть не работали вовсе и получали каждый день целый тазик отрубей. Холопы, поступавшие иначе, то есть всевозможные смутьяны и бунтари, оказывались в аду, где черти сажали их задами на сковородки и жарили целую вечность. Что касалось господ, то они после смерти поголовно, как святые люди, попадали в особый рай, отдельный от рая холопского. Что там и как Евлампия не уточняла – по всей видимости, ее, как крепостную, в рай первого класса попросту не пустили.
