Я поняла кто надо мной и это обрушилось на мои плечи не поднимаемой глыбой. Нет, этого просто не может быть. Вопило все во мне. Только не с ним. Стала бороться, даже кусалась, хрипела сдавленная и придавленная его телом, но он не слышал, был слеп, даже его глаза светились неестественным цветом. Почему я не помню такого свечения в пещере? Хотя я вообще мало, что помню с той ночи, тогда мне слишком хотелось вычеркнуть свое падение из памяти, впрочем, почти удалось. И вот сейчас повторение…
Он поднимает мои руки, соединяя вместе и удерживая, а у меня больше нет возможности сопротивляться. В груди нарастает комок, болезненный такой, неприятный, оттого, что тело и душа не гармонируют. Душа рвется на волю, убегает от его рук, стыдится реакции на его действия, а вот тело… тело отзывается. То и дело внутренние мышцы сокращаются в поиске разрядки, это даже больно, слишком сильное возбуждение, даже моя борьба не остудила реакций тела, наоборот распалила, как и мужчину надо мной, ведь его движения стали только сильнее, мощнее. Он врывается в меня с громким шлепком, вырывая из груди всхлипы, и задевает какую-то точку где-то внутри меня, что я тут же кончаю — громко, надрывно, болезненно, чувствуя, как и мужчина взрывается вслед за мной.
Обреченно понимаю, что и дня не прошло, а Аякс уже может праздновать победу, потому что даже осознание того, что это насилие, и я не хотела вначале его, не отменяет того, что сейчас я хочу большего. Нет, не в душе, душа мечется в агонии, ее разрывает от понимания, что телу нужно больше. Намного больше. Слезы наполняют глаза. Нет, только не это. Не с ним, пожалуйста, молю чудовище внутри себя, но ему все равно… Он до ощутимой боли хочет большего.
Мужчина отстраняется, хочет, видимо, уйти, ведь уже все свершилось, не за чем нянчиться с… кем бы меня там не называли, в его глазах я всегда буду рабыней, ничтожной, бесправной. От этого сердце разрывается. Но сейчас мной управляют инстинкты — не здравый смысл, он утерян в дымке вожделения.
Я не даю Аяксу отстраниться, не позволяю выйти из меня, сжимая его попу ногами.
— Не уходи, пожалуйста, — молю тихо, еле выговаривая и облизывая пересохшие губы.
Он наблюдает за мной удивленно, сначала, но моя просьба делает что-то с ним. Будто щелкает переключатель, срывает предохранитель, и Аякс толкается в меня снова. Медленно, растягивая и громко хлюпая. Я чувствую, как внутри меня снова разбухает его орудие. Громко стону от этой наполненности им, вгрызаюсь в его губы остервенело.
