— Маира, — предупредительным тоном сказал Аякс, откуда-то появившийся в помещении. А может быть он был здесь с самого начала? А я попросту его не услышала слишком поглощенная своими переживаниями. Не знаю. Но его голос нельзя было спутать ни с чьим другим. А может, он слишком часто снился мне в страшных снах? Вот и запомнила своего мучителя.
Эта интонация, этот не то приказ, не то предупреждение, посылает покалывание по телу. Я замираю. Не двигаюсь, не дергаюсь, я знаю, что может произойти дальше. Каковы могут быть последствия моего непослушание и его злости на мое недостойное поведение. А меня тем временем отпускают. Чувствую, как мое тело освобождают от оков. Я хоть ничего и не вижу, но это не значит, что не понимаю, что теперь меня ждет перелет, а затем торги, рабство, новый хозяин. И это может быть кто-то хуже Аякса, а я даже не увижу его — нового мучителя. Хотя, быть может, так и легче. Можно представить другого на его месте, но кого? Один-единственный мужчина в моей жизни — тот, кого я ненавижу всей душой, кто никогда не жалеет. Он не умеет чувствовать. Я это знаю. Здесь никто не умеет. Нет смысла искать утешения у таких же рабов, да и кроме Ка, которой больше нет, здесь никто не способен на утешения. Да и какой смысл? Мы всего лишь рабыни. Никто не властен над нашими жизнями, кроме хозяина.
— Аякс, а она ничего такая. — Слышу чей-то голос.
— Да, согласен, но никакая в постели и ничтожно слабая, — презрительный тон голоса Аякса в ответ.
Он всегда так — хочет уколоть как можно больнее, но мне все равно. Я не хочу быть хорошей в постели. Что мне от этого? Ничего. Так зачем стараться? Чтобы доставить ему удовольствие? Так он и без меня справляется. Мне же достается только боль, но все равно я выполняю приказы, делаю, как он хочет. Чего же еще он от меня добивается? Отклика? Что вообще абсурдно. Быть может, страсти? Так же невероятно, как восстановление моей планеты. Я не хочу с ним спать, не хочу вообще его слышать и видеть, хотя последнее, кажется, сбылось, только нет чувства удовлетворения, ведь я так и осталась бесправной вещью.
Слышу приближающиеся шаги и приказной голос Аякса где-то над ухом:
— Пойдем, — я нерешительно делаю первый шаг, слишком уставшая после процедур, а мастер, видимо, недоволен, потому что что-то шипит неразборчиво, скорее всего, на своем языке, которого никто из Содружества не изучал и берет меня под руку.
Мы идем куда-то вперед, я вижу лишь размытые пятна перед собой, но спрашивать боюсь. Аякс и так слишком зол, а нарываться на наказание не хочется. Идем довольно долго по внутренним ощущениям пока я не начинаю слышать уже довольно громкий шум, где-то недалеко. Краем сознания отмечаю, что возможно мы уже на корабле, а когда Аякс помогает мне сесть, понимаю, что угадала, ведь мастер уходит, оставляя меня одну, но что удивительно не сковывает меня, лишь фиксирует ремнями, от которых при желании можно избавиться. Только здесь мне все равно некуда бежать, потому я послушно сижу на месте, дожидаясь прихода Аякса, а то, что придет, не сомневаюсь.
