"ПапаЖора" кивнул, вновь делая глоток из кружки.
Чем всегда мне он нравился, так тем, что он всегда выслушивал до конца все, что ему говорилось. Никогда не перебивал. А вот потом задавал вопросы. И вот на эти вопросы не всегда хотелось отвечать. Поэтому я посчитала, что следует ему рассказать свою версию событий как можно подробнее, чтобы у него не возникло желания копаться во всем остальном. А все потому, что многие моменты своей жизни я бы хотела оставить за кадром. Может быть, потому как стеснялась, а может быть из-за того, что не хотела до конца раскрывать все свои тайны. Утаивать подробности личной жизни вошло у меня в привычку, так мне было легче жить.
— Так. Понятно, — произнес "папаЖора" отставляя в сторону кружку. — Кого ты подозреваешь?
— Я не знаю… — мне меньше всего хотелось бросать на кого-то из своих знакомых подозрение. Я ведь знала чем все может закончиться, если за разработку подозреваемого возьмется отчим. Да с этого человека живьем не слезут, пока не вынут всю душу и не разберут по косточкам.
— Мадонна, не юли. Говори как есть. Мне нужны зацепки, — строго приказал "папаЖора".
Я несколько мгновений водила пальчиком по столу, повторяя узор на столешнице, гадая говорить или нет. Но если не сказать что думаю, то отчиму придется долго разбираться что творится вокруг меня.
— Марина Лужева, учится со мной в одной группе. Я думаю, что она как-то связано со всем этим. После конфликта с ней начались странности.
— Хорошо. Адрес ее знаешь? Или мне самому пробить данные? — деловито спросил отчим.
— Адрес знаю, где родилась тоже знаю, я как-то собирала данные для деканата, у меня остались сведения. Я пришлю вам.
— Отлично. С нее и начнем. А дальше будет видно. Что-то мне подсказывает все не так просто как кажется на первый взгляд, — мужчина помедлил, — да и не договариваешь ты что-то. Но пытать не буду, а то твоя мать мне потом голову снимет.
Все же чутье у "папыЖоры" ментовское, настоящее. Я промолчала про приступ и про то, что не ночевала дома.
— С этим пока все ясно, — продолжил Георгий Антонович. — А теперь скажи, ты на юбилей-то приедешь? А то мать волнуется.
— Конечно, приеду, Георгий Антонович. Как же я могу не явиться? Я же вас уважаю, — заверила мужчину. И мои слова были чистой правдой. Ни на йоту не слукавила.
И пусть я не считала его отцом, но он научил меня многому, так же как и помог во многом. Я была ему благодарна.
— Ну, тогда на сегодня все. Можешь ехать домой. Ко мне какие-нибудь еще просьбы есть? — спросил он.
