В кои-то веки осмелевший и взявший ситуацию под контроль мозг, в спешке начал искать решение возникшей проблемы — как выбраться из ловушки. Почему в спешке? Да потому, что там мой безрассудный и отчаянный Феникс сражается с андрогинами. И как бы я не была в нем уверена, долго против этих тварей он не продержится.
Поэтому переведя дыхание и стараясь не слишком остро прислушиваться к доносящимся воплям, я стала перебирать в голове возможные варианты избавления от магической западни. Рыхт. Проклятая магия ведь тоже не бездействует и всячески пытается вновь дотянуться до меня своими щупальцами, дабы усмирить затрепыхавшуюся неожиданно добычу. Руки инстинктивно вспыхнули огнем, стараясь уничтожить противника, но результата это не дало. Удерживающая пакость не убоялась ожогов, и продолжила тянуться ко мне, будто упырь к голому горлышку. Благо хоть скорость она имела весьма сомнительную, давая моей смекалке фору в поиске выхода.
Очередной огненный залп, вошедший прямо в мою темницу, слегка истончил ее, позволив изумленно отметить — а пламя Рыжика куда действенней моего. В чем разница? От усердия даже прикусила губу, вглядываясь в образовавшиеся бреши плетения чернильных магических связей, и дабы сделать хоть что-то, тоже пальнула по стенкам кокона огненной стихией. Однако тут же разочарованно выдохнула — эффекта ноль. Что я делаю не так? Почему магия Демирина действует на это проклятье, а моя нет?
Мелькнувшая вдруг здравая мысль, потонула во вновь нарастающем гомоне. Судя по всему, на подмогу к четвероруким прибыло подкрепление, а это ни разу, нисколечко не хорошо.
Вот когда я действительно запаниковала и закричала в надежде, что огненный упрямец услышит:
— Уходи. Уходи, рыктов дурак.
Но надеяться на мизерный шанс, что буду услышана и уж тем более, на то, что Рыжик проявит благоразумие, не стоило. И оттого, видимо в бессилии, я стала колотить, удерживающую пакость кулаками, вымещая ужас, властвующий в душе, хоть какими-то действиями.
И так я вошла во вкус, что пропустила очередной огненный штурм клетки, которая вдруг еще сильней пропалилась, ослабела, и моя рука, не встретив должного сопротивления, вырвалась на свободу. Вот ведь ей повезло. А остальному телу, что теперь делать?
Додумать изумленную, бредовую думу не успела, ибо с той стороны мою едва освободившуюся ладошку тут же сцапали. Да настолько неожиданно, что я даже вскрикнула со страху и так донельзя перепуганная. Однако вслед за ужасом пришло облегчение, поскольку тепло удерживающей меня руки я знала распрекрасно, оттого обхватила ее столь же крепко, мысленно давая себе обещание, что не выпущу теперь хоть под страхом смерти. А он паршивец, и без того присутствовал, так что обещание выдалось на диво актуальным.
