— Возможно. Но ты же понимаешь, что эта сволочь права.
— От твоей правоты мне не легче. Для кого я должна это сделать? Для себя или для папы?
— Для всех. Поверь, это и тебе поможет, и его спасет. Что плохого? Я помогу составить брачный контракт так, что при разводе или его измене ты оттяпаешь добрую половину несметного состояния!
— И кем я буду после этого?
— Человеком, который сделал все для людей, которых любит… Очень богатым, кстати, человеком.
Я сверлила фотографа почти ненавидящим взглядом. Но кого ненавидела в этот момент? Райана, который в действительности был шансом для моего папы, шансом, который я даже не рассматривала, себя, от того, что в глубине души испытываю интерес к этому мерзкому эгоисту или Дюка, который рубил неприглядную правду вот так вот запросто, прямо мне в лицо.
— Проституткой я тогда буду. К тому же, с чего ты решил, что он прямо горит в жены меня взять? Да, у него есть какой-то странный интерес, но не жениться ведь!
— А ты сними с себя всю эту мешковину, стань самой собой и шансы стать его избранницей резко повысятся.
— Знаешь, если я и опущусь до того, чтобы таскаться за мужиком, так пусть полюбит меня такой, какая я есть, а не такой, какой ему хотелось бы меня видеть. Моя настоящая внешность станет ему наградой. Ну, а если не полюбит — значит не судьба. Все. Либо на таких условиях, либо ни на каких. Я не могу переступить через себя. Просто не могу!
— Делай как знаешь. Только не пожалей, Лира. Ведь мы живем всего лишь раз. А такого мужика как Макнамара ты вряд ли когда еще встретишь.
— Не встречу. И не надо таких!
Остальное время до аэропорта ехали молча. Дюк не приставал, понимая, что сейчас внутри меня бурлят серьезные моральные противоречия. Я действительно варилась в собственном соку. С одной стороны, он прав. Я могла вернуть себе прежний облик, броситься в постель к блондину и выпросить нужную сумму. Он от нее не обеднеет, если в десять раз больше заплатил Линдси лишь за то, чтобы я поехала в турне. С другой стороны, отец спросит, откуда средства и не успокоится, пока не узнает правду. А узнав, откажется их брать. Я слишком хорошо его знаю. Умирать будет, а таких денег не примет. Конечно, от меня не убудет от одной или парочки ночей в объятиях красавца-мужчины, но моральная сторона вопроса рвала на куски. Меня вынудили заниматься журналистской проституцией. Но заниматься еще и натуральной — не стану. Никогда и ни за что. Либо пусть полюбит такой, какая есть, либо никак. Все. Я приняла решение.
