Степа посмотрел на меня с нескрываемой надеждой.
И, помолчав немного, застенчиво произнес:
— Я картошку пожарил с грибами. Пойдем?..
Я вспомнила неудавшийся завтрак и улыбнулась.
Может, хоть совместный обед состоится?..
— Пойдем.
Совместный обед состоялся, и, пожалуй, утром я была неправа в нелестных высказываниях о кулинарном таланте парня. Картошка с грибами явно удалась!
Шеф-повар категорически не разрешил мне мыть посуду.
— Я сам помою, а ты посиди, — заявил он.
Я согласилась, окидывая взглядом узкий подоконник.
— Интересно, а где у него губки с железками?.. — тихо, словно самому себе, задал вопрос парень.
— В столе, на средней полке, — быстро сказала я.
Степа повернулся и странно взглянул на меня. Потом медленно вытащил губку из глубины полки, на которую я указала.
Возникла напряженная тишина.
И мне почему-то тоже стало не по себе.
Чувствуя легкий приступ удушья, я перевела взгляд на окно и снова увидела стоящий в углу, за горшком с алоэ, эфедрин.
Сама не зная почему, я обратила на него долгий и пристальный взгляд.
И вдруг под побеленным потолком пролетела темная бабочка.
Она слегка покружилась вокруг маленькой люстры и вылетела в открытую форточку.
И в тот же миг где-то высоко прозвучал, отдаляясь, тихий-тихий голос.
Я успела поймать окончание улетающей на шумную улицу фразы.
«…Болею я, Дарьюшка. Сегодня ты пришла в последний раз…»
Я невольно вцепилась в стул.
Из памяти восстали эти слова, будто я совсем недавно их слышала — точь-в-точь в таком порядке…
— Ты что, бывала у него, что ли? — подозрительно спросил Степан и, не услышав ответа, повернулся, и я увидела, как расширяются его глаза.
— Ты что такая белая?! Может, лекарства какого-нибудь накапать?
И он кинулся к эфедрину.
— Это не подойдет?..
— Нет! — взвизгнула я не своим голосом.
— Тут еще валерьянка есть… — деловито сказал парень, перебирая пузырьки.
Я вскочила.
— Мне ничего не надо… — и голос резко сорвался, будто рухнул с обрыва.
— Ладно, ладно, — махнул рукой племянник, — как хочешь… Тогда на вот, водички попей.
«Бабочки… — подумала я, — бабочки приносят голос Бориса Тимофеевича…»
И почувствовала, что схожу с ума.
— А ты что, действительно умеешь играть на гитаре? — неожиданно спросил Степа, держа у моего рта стакан с теплой водой.
Я медленно, по глотку, выпила всю воду, прежде чем ответить:
— Ну да, я музыкальное училище заканчиваю по классу гитары.
И почему-то никак не могу закончить…
— Ниче себе! — Степа отбросил со лба челку и восхищенно посмотрел на меня. Я увидела россыпь веснушек на его круглом лице. — А может, тогда правда поиграешь те дядь Борины ноты? Давай, тащи гитару!
