— Значит… Вы с ним поговорили? — осторожно начала она. — Папа велел идти к вам, и я решила, он меня благословляет. Он сказал, он не против… Так Остромир… Ну что же он сказал, бабушка? — все нетерпеливее спрашивала девушка, решив отложить на потом другую тему, сейчас ее никак не интересовавшую.
— Погоди, Горюшка, — травница наконец отставила в сторону свои банки и подошла к столу. — Не спеши. Сейчас нам предстоит дело куда серьезнее.
Яролика, хмурясь, смотрела на Всемилу. Еще с момента их возвращения, когда отец велел ей помочь бабушке отнести кое-какие покупки, ее терзала тревога. Слишком уже крепко обнял ее Живко, как будто не на час она уходила, а на год. И велел обнять мать и брата тоже. Что-то происходило, Яролика чувствовала это, но что — понять не могла. Когда они пришли в бабушкину избушку, травница велела ей посидеть спокойно, потом помочь растопить печь, потом выдумала еще какое-то дело, — словом, всем силами пыталась отвлечь внучку. И, похоже, ее целью было именно дождаться Гориславу.
— Потолковала я, Горюшка, об огне твоем, — сказала Всемила. — Все так, как я и говорила, ничего нового мне не посоветовали: тренироваться тебе надо, чтобы управлять огнем, поскольку он часть тебя.
Учиться владеть стихией, тогда и дар твой будет тебе легче и легче даваться. Но сейчас это не самая главная проблема, что решить надо. Опаснее становится нам тут, девочки, все страшнее и страшнее. И простым людям жизни нет, что уж говорить про тех, кто чародейский дар в себе хранит. Одно неосторожное слово — и налетят подлые православные священники. И уж разбираться они точно не будут, кто прав, кто виноват. Признания вырывают под пытками, а потом — или на костер, или камнями… — она вздохнула.
Яролика вздрогнула.
— Бабушка, зачем ты это говоришь? — робко спросила она. — Мы же не показываем дар, прячем, как ты говоришь.
— Это не поможет, Яруша, — покачала головой Всемила. — Сейчас на чародеев охота ведется, а хоть и доверяю я соседям, но вдруг кто где о чем обмолвится.
Горислава нетерпеливо вздохнула и нахмурилась. Какой смысл сейчас говорить о том, что всем известно? Лишь безмерное уважение к травнице удерживало ее от дальнейших расспросов о кузнеце.
— Спасибо, бабушка, что потолковали в городе обо мне, — проговорила она, пряча глаза, — я все сделаю, как вы велите. Дай Мокошь, совладаю с даром — никто и не узнает.
— Это не спасение, Горя, — чуть нахмурилась Всемила. — Надеяться на авось нельзя, а потому… — она вздохнула. — Вот к чему я веду, внученьки. Нам с вами, как и другим чародеям, в Остроге оставаться нельзя. Опасно это, а потому уходить надо. Сегодня же, сейчас.
