Девушка растаяла, зарыдала еще горше и прижалась щекой к гладящей ее руке:
— Вы спасете меня?
— Я спасу тебя! — твердо ответил загонщик, — но у меня связаны руки, пока ты не раскаешься. Признай, что на тебе есть вина.
— Да, да, — кивнула девушка обреченно.
Загонщик развернул ее к толпе и склонился к ее уху, но сказал громко:
— Говори же, сестра!
Та вздрогнула. Толпа жадно ловила каждое ее слово.
— Я… Я… Серафима, купеческая дочь, — всхлипывая начала девушка, — папа с сольгардцами торговал и сдружился с одним из них. Он его к нам пригласил — и мы так и увидели друг друга. И папенька не против был… Мы с ним поженились… Ребеночка, вот… — она жалобно протянула народу кулек. — Он по делам уехал домой, скоро вернется. Я честная женщина и жена! Я ничем не провинилась… — она спохватилась, — но если виновата, то вы простите меня Христа ради! Укажите мне, в чем я не права! Я все исправлю!
— Христа! — усмехнулся загонщик и вдруг резко, наотмашь ударил ее по губам, та, потеряв равновесие, рухнула на землю, стараясь уберечь от падения ребенка, который заливисто заплакал, — как ты смеешь поминать Христа всуе, — заорал юноша, от его сострадания не осталось и следа, — как смеешь ты называться православным именем?! Поженились они! Что же твой муж, православный?! Отвечай, мразь, предательница, отвечай!
Девушка в ужасе сделала попытку отползти. Она задрожала, ее губы затряслись от ужаса. Снова она бросила взгляд на загонщика, не в силах вымолвить ни слова.
— Отвечай! — прорычал юноша. — Ответь все добрым людям! Чтобы все знали, какая змея жила все эти годы рядом с ними!
Девушка зажмурилась, из ее глаз брызнули слезу.
— Торлейв — мой муж, — шепотом выдавила она. — Мы женились, и в церкви тоже…. Он уважительно отнесся к нашей вере.
— А как зовут твоего выродка?! — орал, нависая над ней, юноша, его красивые черты лица исказились, — какое у него имя?! Отвечай твоим братьям и сестрам! Ты его крестила, шлюха?!
Девушка затряслась.
— Пожалуйста, — зарыдала она. — Пощадите. Мы не успели… Я…. Он же малыш еще. Прошу вас! Дитя не виновато ни в чем. Если моя вина есть, простите меня. Христом богом молю! Но дитя же безвинное!
— Имя назови его! — орал загонщик в полном исступлении, толпа бесновалась. Малюта, белый как мел, посмотрел на Златогора, не в силах сказать что-либо. Златогор, вздрагивая при каждом выкрике, перевел взгляд на друга. В круглых глазах мальчика плескался ужас.
Девушка прижала к себе ребенка.
