Оказывается, Стефан. И как разыскал-то?
Князь успел облачиться в великолепную кольчугу, творение восточных мастеров. Даже сапоги себе подобрал, Лорин их узнала — это были последние сапоги, которые заказывал себе Эйван. В результате сам погиб, а торговцы потом привезли заказ, и она не стала отказываться, расплатилась честной монетой. У пояса тускло поблескивали богато инкрустированные ножны.
Виверна тем временем присмирела, дала себя вывести на свет. Лорин поймала озадаченный взгляд князя и усмехнулась. Ее собственный костюм, обтянувший ее как вторая кожа, давал простор воображению. Взгляд Стефана — несколько поспешно, как отметила про себя Лорин, переместился на виверну.
— Мы полетим на… этом?
— Да.
Князь не торопился отвечать, стоял, задумчиво перекатываясь с пятки на носок, разглядывал тварь. Затем все же посмотрел на Лорин.
— Она меня к себе подпустит?
— Подпустит, — Лорин начинала чувствовать нечто вроде азарта. Полет к Разлому обещал быть весьма интересным.
Она перебросила поводья на спину виверне, а затем, привычно оттолкнувшись от подставленного крыла, взлетела в седло. Стефан, чуть помедлив, последовал ее примеру, и Лорин не отказала себе в удовольствии откинуться спиной на его грудь.
— Надо пристегиваться, — сказала она, разворачиваясь.
Запах Стефана, ощущение его бьющегося сердца, будоражил. Но Лорин, взяв себя в руки, все же застегнула пряжки, плотно притянув бедра свои и Стефана к жесткому седлу.
— Виверна иногда заваливается набок в воздухе, — неспешно поясняла она, — будь любезен, держись за меня. Полетели.
И вся подобралась, ощутив на талии осторожное прикосновение горячих рук.
* * *
С высоты птичьего полета Пустоши казались уродливым пятном лишайника, наползающим на малахитовую зелень живых земель. Протянувшись с севера на юг, она как будто отсекала пораженную тленом ткань мира от тканей еще здоровых. Дальше все было даже не серым — угольно-черным, подернутым багровой дымкой. И на самой границе Пустошей, по которой то тут, то там были разбросаны цитадели нежити, бессменными стражами застыли одиннадцать камней, двенадцать голых глыб, рожденных плотью земли и магией Крови.
Лорин не торопилась. Она заставила виверну сделать круг над «своим» камнем Крови. Магическая его сущность тут же отозвалась на такую провокационную близость «источника»; вторым, астральным зрением Лорин увидела, как потянулись к ней уродливые обрубки-щупальца. Потянулись — и отпрянули, Лорин ощутила волну разочарования и недоумения.
