— Демен, Хенеш тебя дери. Надо ехать дальше. Здесь этой падали много гуляет, госпожа за всеми не следит.
— Сейчас и поедем.
— Откуда здесь девка-то?
— Сам не знаю. Видать, ллэ загнали…
— Ты не понял, — к ним очень близко, почти вплотную подошел коренастый мужчина в кольчуге. Светлые волосы вихрами торчали из-под шапки. — какого Хенеша баба оказалась ровно у нас за спиной?
И уставился на Зоринку злыми, белесыми глазищами.
— Может, ты ответишь, краса?
И тут на Зоринку снизошло понимание, что она — совершенно одна среди людей, которые выкрали и куда-то увезли ее сестру и владетельного князя Стефана. И что если она сейчас проговорится, то ее непременно убьют. Вот прямо здесь, рядом с ллэ.
— Я… я… — забормотала испуганно, опуская взгляд, — за мной гнался ллэ… не знаю…
— Видать, из ближней деревни, — заключил Демен, — ну что, по коням, что ли?
Но белобрысый не отступал. Он дернул Зоринку на себя, заржал весело, прижимая к себе и стискивая здоровенными лапищами. Затем крутанул ее, разворачивая к себе.
— Это же дочка старого Мера! Та, которая дурковатая! Небось, папаша уже весь город перерыл, ее разыскивая, а она тут…
И уже с какой-то отвратительной, липкой лаской в голосе спросил:
— Красотуленька, что ты здесь делала, а?
— Давай вернем ее Меру, — буркнул Демен.
Но трое его сотоварищей, видимо, придерживались строго иного мнения.
— А если она шла за нами, а? Демен, ты после постели госпожи совсем одурел? Она у тебя мозги выпила, что ли? Прибить дурочку здесь, и все. Болтать начнет, люди узнают…разговоры пойдут…
Зоринка повисла куклой в лапищах белобрысого. Небо, темное небо кружилось над ней в неистовом танце. Виски раскалывались от боли. Как сквозь плотное одеяло, доносились голоса:
— А то давайте сейчас жребий кинем, кому сколько раз? Девка-то годная, только умом скорбная. А потом по горлу — и все.
Зоринку затошнило, когда страшные руки больно сжали грудь. И, уже совсем не соображая, что делает, она извернулась змеей и вцепилась зубами в щеку обидчика.
— Ах ты, сучка! — ее швырнуло на землю. Половина лица звенела, наливалась болью.
— Оставь ее, — голос Демена прозвучал холодно и отстраненно, — я сам ее убью. Просто убью. И все. Нельзя измываться над дурочкой, боги не простят. Куда свой хрен вставить, вы и так найдете, чай, не маленькие.
Зоринка тихо заскулила, когда ее сграбастали за шиворот и поволокли куда-то в сторону, сквозь кусты. Она едва успевала перебирать ногами, ветки хлестали по лицу, по плечам, царапали руки. Потом ее с размаху швырнули на землю.
