Это было безумием. Снежной лавиной, сметающей все на пути. Бурным половодьем, уносящим все старое. И единственной ясной мыслью, промелькнувшей в голосе было — "если он скажет, что я похожа на холодный шелк, умру. Точно умру".
Потом теплые пальцы Стефана ласкали ее грудь, дразня, чуть сдавливая, заставляя выгибаться и стонать, прося большего. Лорин распласталась на широкой лавке, притянула к себе своего некроманта. Играючи прошлась ногтями по гладкой спине. Пытка становилась невозможной, Лорин развела в стороны бедра, простонала:
— Хочу тебя…
Ей до умопомрачения хотелось принять его в себя. И наплевать, что с его стороны это, возможно, просто жалость. Или желание не оставаться в одиночестве накануне своего последнего дня. На все плевать. Главное, что он был с ней.
Она вскрикнула и выгнулась дугой, ощутив, как наполняется лоно. Оплела ногами своего — пусть и ненадолго — мужчину.
— Ты… какая ты горячая, — выдохнул Стефан, — не понимаю…
Больше они не разговаривали. Хриплое дыхание. Сумасшедшее единение двух тел. Вскрик. Стон. И сладкая, вышибающая дыхание судорога, волнами расходящаяся от низа живота.
— Лорин, — прошептал он ее имя.
— Ты — мой, — она зарылась пальцами в волнистые волосы мужчины, — я тебя никому не отдам.
— Даже смерти? Не много ли обещаешь? — он мягко поцеловал ее грудь, потом легко прикусил сосок.
— Даже смерти, — ответила Лорин.
Ей не хотелось думать о том, как именно она это сделает.
…Лишь запоздалое понимание — то, что она называла "любовью" к Эйвану имело мало что общего с тем, что она испытывала, просто находясь рядом с некромантом.
"Так, может, и ошибкой было… все это? Все три сотни лет, что я отдала смерти?"
Они поменялись местами. Теперь Стефан оказался снизу, а она — на нем.
Пусть все мираж, но хотя бы эти часы она снова ощутит себя по-настоящему живой.
"Нет, это не ошибка. Я бы умерла куда раньше, и уже никогда бы не встретила его. Моего не-единственного, но самого близкого. Равного которому никогда не было и уже не будет. Предназначенного мне".
* * *
Утро выдалось хмурым. Моросил холодный дождь. Небывалая для конца лета погода, как будто Разлом уже почуял свободу и тянул уродливые лапы к живым землям.
Они собрались во дворе замка в одно время, не сговариваясь. Оглядывая Стефана, Лорин постоянно одергивала себя — не нужно так на него смотреть. Таро все поймет. Хотя, может быть, уже давно понял — он такой, Гелиссэ, ничто не укроется от пронзительного взгляда изумрудных глаз… на Зоринку было жалко смотреть: за прошедший день от девушки осталась бледная тень. Казалось, даже огненные волосы поблекли. Она неуклюже топталась на месте и с опаской косилась на Таро, который напустил на себя холодный и сосредоточенный вид.
