— Здравия желаю, сержант Миронов! — солдат отдал честь. — Мне приказано Вас сопроводить к лейтенанту Михайлову.
— Ну, веди, сынок, — спокойно сказал старик.
Сержант провожал старика к казарме. Тот постоянно осматривал часть.
— Проходите, — сержант завел дедушку в казарму и постучался в кабинет Михайлова. — Разрешите.
Ответа не было. Солдат дернул дверь. Она оказалась закрытой. Офицера на месте не оказалось.
— Садитесь, — сказал солдат дедушке. — Лейтенант наш редко в кабинете сидит. Подождите.
— Ты тоже садись, сынок, — сказал дед, присаживаясь на стул.
— Не положено. Простите, как Вас по имени-отчеству?
— Николай Григорьевич.
— Не положено, Николай Григорьевич.
Лейтенанта не было минут десять.
— Здравствуйте. За что меня задержали, товарищ лейтенант? — спросил старик.
— В званиях разбираетесь? — улыбнулся Михайлов, открывая кабинет. — Проходите, садитесь.
— За что меня задержали? — дедушка повторил свой вопрос.
— Как Вас величать?
Старик снова представился.
— Поймите, Николай Григорьевич. Граница рядом. Все находится на высоком уровне бдительности. А тут Вы по одному и тому же маршруту ходите.
— Да я все прекрасно понимаю, товарищ лейтенант. Сам служил. И как раз в этой части, — старик указал год и место рождения.
Лейтенант поднял телефонную трубку и набрал номер архива:
— Вася? Ивлев? Лейтенант Михайлов беспокоит. В срочном порядке подними, пожалуйста, данные на Карпенко Николая Григорьевича, 1942 года рождения. Служил в нашей части примерно с 1960 года. Хорошо, жду.
— Вы уж извините, так положено, — сказал лейтенант, положив трубку. — Значит, говорите, в нашей части служили?
— Да, Советский Союз тогда еще был, — дедушка стал рассказывать, о послевоенных годах, своем призыве и долгой дороге из Черноземья к советско-польской границе.
Снова зазвонил телефон. Информация, которую запрашивал Михайлов, подтвердилась целиком и полностью.
— Приношу извинения за неудобства, — сказал лейтенант и предложил чаю посетителю. Тот отказался.
— Что ж Вы сразу-то не зашли, Николай Григорьевич? Сказали бы на КПП: так, мол, и так легендарный пограничник.
— Не решался. Столько лет прошло. Советского Союза уже нет. Да и вряд ли кто меня здесь помнит. К вольерам можно меня сопроводить?
— Собак любите?
— Да. Овчарки это моя слабость.
— Скажите, а чем Вас привлекают тополя?
— Это те, которые на нейтральной полосе растут? Напарник у меня там погиб, когда нарушителя задерживали. Камнем на душе эта история висит. Поэтому после распада и не уехал на родину. Кто ж его навещать здесь будет? Моих сослуживцев почти не осталось. А если и вдруг есть живые, где они теперь?
