— Давно с ним это?
— Третий месяц пошёл.
— Тогда если ты позволишь, княже, я начну сейчас же.
— Даже не поевши с дороги? — хмыкнул Кераст. — Ну, раз ты так хочешь… Аркуд, проводи колдунью в комнату Бажена, да распорядись, чтобы приготовили всё, что ей потребуется.
Боярин наклонил голову.
* * *
Бажен жил — если это можно было назвать жизнью — в ещё одной маленькой комнате, наверху, под самой крышей терема. Единственное окно выходило во внутренний двор крепости, а единственным достоинством жилища был крепкий засов, запиравший дверь снаружи. Это правильно: ум княжича слаб и беззащитен, лакомая добыча для любого беспокойного духа, и даже странно было, как он сумел продержаться два с лишним месяца. Впрочем, дома и стены помогают.
А здесь они были единственным настоящим спасением от чужих сущностей.
Потемневшие от времени брёвна покрывала сложная узорчатая вязь — переплетение линий, замысловатых символов и фигур, образующих единый защитный круг, который не переступить никакому духу. Узор не вырезали, а нарисовали синей краской — видимо, для скорости, потому что даже самый умелый резчик провозился бы здесь несколько недель. И сам княжич, сидевший без движения на спальной лавке, носил на лбу синий рисунок: восьмиконечную звезду с хитрой буквой на каждом луче. Сновидица отметила про себя, что парень не очень-то исхудал за время болезни, хотя наверняка не мог ни есть, ни пить. Но ведь кормят же его как-то?
— А так и кормим, — заметил её взгляд Аркуд и указал на стол, где стояла замысловатая конструкция из гибкой кожаной трубки, каких-то посудин и бурдюков. — Это всё Науз придумал. Он парень учёный, в Ветеринге мертвецов резал, чтобы поглядеть, как там, внутри человека, всё устроено. Когда Бажен заболел, Науз пришёл ко мне и объяснил, что к чему, а я уже нашёл умельцев, чтобы это сделать… И оберег от духов нарисовал тоже он.
Всё тот же угрюмый слуга принёс тюфяк и подушку, без единого слова уложил их в углу, поклонился и вышел вон. Хельга молча проводила его взглядом.
— Ты любишь княжича, — сказала она, посмотрев на Аркуда.
— Люблю, — согласился боярин, садясь на единственный стул. — Мать его умерла рано, а князь растил наследника, не сына. Вот Бажен и жил один как перст, при живом-то батюшке. Мне Творец детей не дал, так хоть… А, пустое, — он махнул рукой. — Делай своё дело, колдунья. Он и так ждал слишком долго.
Хельга сняла дублет, оставшись в одной нижней рубахе и штанах. Ночь уже остывала, но для северянки и осенью здесь было довольно тепло.
