Дорога упиралась в деревню — десятка три домов, обнесённых крепким и высоким частоколом. За неошкуренными брёвнами стояли наблюдательные вышки, с которых вниз смотрели лучники. Правда, они совсем не походили на бравых английских стрелков — так, оборванцы с лесными луками-однодеревками в руках. Из такого даже кожаный доспех пробить трудно.
Зато перед воротами собралась целая компания — два десятка мужиков с весьма злыми рожами, каждый с оружием. В основном — рогатины и топоры, но у одного имелся даже длинный меч. Он-то и вышел вперёд, когда гости приблизились.
— Проваливайте! — заорал он. — Вы уже оброк собрали, больше ничего не дадим!
— Какофф наглец! — крикнул ему Вульф, старательно имитируя акцент фейдландцев. — Ты, жалкий пейзанин, посмел назвать меня сборщиком податей? Да будь я проклят, если прямо сейчас не снесу твою грязную башку с плеч!
Такой ответ несколько смутил крестьянина, явно ожидавшего чего-то другого. Главарь неуверенно повернулся, ища поддержки, но его товарищи пребывали в таком же ступоре.
Поэтому неудивительно, что очень скоро его оттолкнула в сторону женщина.
Статями дамочка ничуть не уступала Беляне, хоть и не дотягивала красотой до княгини — всё-таки крестьянская жизнь давала о себе знать. Вместо нежных ручек аристократки из рукавов платья выглядывали ладони настоящего Кинг-Конга, размахом плеч баба не уступала главарю, да и ростом тоже. И, как понял Вульф, несмотря на присущий миру L4 средневековый сексизм и бесправие, перечить ей в деревне никто не смел, и муж в том числе.
— Здрав буди, гости дорогие! — грохнула она. Здесь предполагалось вежливое и учтивое обращение, но мощный голос женщины убивал все такие порывы на корню. — Простите великодушно моего мужа, он недавно по голове дубиной получил, вот до сих пор ум обратно не вернулся. Времена у нас нынче неспокойные, того и гляди, тати налетят. А сейчас суд у нас идёт, и ночь опускается, а ночь темна! Вот мы и боимся.
— Что же, раз так, то бдительность я одобряю! — ответил Волков. — Только солнце уж зашло почти. Найдётся ли у вас место для четырёх путников?
— А как же! — баба посмотрела назад, и через несколько секунд рядом с ней остался только муж-главарь, пытающийся запихнуть меч обратно в ножны. Острие никак не хотело найти ушко, и мужик тщетно пыхтел, бесполезно тыкая благородным оружием в лакированное дерево.
Лучник на вышке сделал вид, будто любуется закатом.
— Меня зовут Буреслава. Это вот — мой муж, староста, Фаддеем кличут. А кто ж вы будете?
