Он зашел в небольшой кабинет, рассчитанный на двух человек. Один из столов лежал перевернутым у стены, зато второй стоял на своем месте и выглядел так, как будто сидевший за ним сотрудник только что вышел из кабинета. Правда, бардак на столе царил страшенный, бумаги были перемешаны с канцелярскими принадлежностями в огромный ком, в котором мог разобраться только человек его сотворивший. Харон подошел к столу и уселся в кресло, которое протестующе заскрипело под его весом. Немного рассмотрев хаос на столе, Харон взмахнул рукой и сгреб его на пол. Со стола слетело все, кроме небольшой медной таблички, на которой было выгравировано: «Шоджи Ямада, лейтенант криминальной полиции».
Харон сжал в руке табличку, превратив ее в бесформенный комок, который он швырнул в окно, пробив как пулей двойное стекло навылет. «Шоджи» пламенеющими буквами горело перед его глазами. Его зовут Шоджи Ямада. Микроскопическая брешь в непроницаемо черной плотине, разделявшей его сознание и память, дала трещины во все стороны. Вслед за своим именем он вспомнил все. И первым его желанием было разнести себе череп выстрелом в висок.
Почти как в древних легендах знание своего истинного имени дало Харону некую власть над собой. Как и Гвоздь, он решил дальнейшее расследование начать с мэрии. Ласка оказала Харону услугу, приведя серверы мэрии в рабочее состояние. Она даже взломала систему защиты, и поэтому Харону было достаточно сделать запрос «Шоджи Ямада» и получить то, зачем он сюда пришел.
Подлетая к искомому месту, Харон понял, что он бы и без точных координат отыскал его. Треугольный бассейн возле одного из домов в жилом квартале сразу привлекал внимание своей необычной формой. Другого, похожего на него не было, да и не могло быть — спроектировала бассейн Норико, а Шоджи построил его своими руками. На выложенное голубой, синей и серебристой мозаикой чудо приходили посмотреть соседи. Цокая языками, они восхваляли талант и тонкий вкус жены Шоджи.
Приземлившись, Харон заметил, что сейчас бассейн заполняла зловонная зеленовато-бурая жижа, скопившаяся там после осадков. Ему захотелось взять в руки тряпку и тереть мозаику до тех пор, пока она не засияет всеми цветами радуги. Внезапно вспыхнувшее желание навести порядок его сильно удивило, ведь в последнее время он был одержим всего двумя сигналами — искать и убивать.
С заднего двора в дом вела стеклянная дверь, завешанная шторками. Высадив ее плечом, Харон почувствовал некую неловкость. Он пробирался к себе домой как вор, как преступник.
