— Чего ты скорую не вызвал?
— Допустим, вызову. А если вопросы начнут задавать, где ты? Мне четырнадцать. Дети не должны оставаться дома одни. Было бы шестнадцать, то вопросов было бы меньше. Так же меня к бабушке бы отправили. Вот меньше всего туда хочу ехать. Уж лучше чертей с Данко гонять. Или в распределитель. Зачем мне там ошиваться? Пришлось своими силами справляться.
— Он же тебя убить мог.
— Не, не мог. Не в том состоянии был, — Сережка усмехнулся.
— Извини, что тебе все это пережить пришлось. Сейчас домой придем, я этот вопрос решу.
— Ты Данко не выгоняй. Он тогда сломается. Пропадет без нас.
— До этого жил и ничего, — возразила я. Хотя слова сына меня удивили.
— Он просто очень переживал за тебя. Не мог ничего сделать. Себя винил. Давай дадим еще один шанс? Он же хороший.
— Почему ты на его стороне? — я бросила взгляд на сына.
— Потому что он на моей. Взаимовыручка. У меня были проблемы, он мне помог. Как я могу к нему спиной повернуться? Это предательство называется.
— Вы меня когда-нибудь поставите в курс, что там за такие проблемы были, из-за которых ты школу прогуливал? — не выдержала я. Сережка вздохнул.
— Скажем так, мы не сошлись мнением с одним одноклассником по поводу моего внешнего вида и характера. Споры были сильные. Сейчас одноклассник сломал ногу. Пока можно учиться спокойно.
— А потом?
— Потом видно будет, — пожал плечами Сережа. — Насчет Данко, мне есть с чем сравнивать. У Пашки есть родной отец, который не знает когда у того день рождения. Есть дядя Дима, который слово не скажет против тети Светы. С Данко проще. С ним интересно. А сейчас он просто сломался. Или почти сломался. Не выдержал. Остался один на один с проблемой. Я не могу ничего посоветовать. Он и не замечал меня, как будто меня не было. Тебя должен заметить. Давай попробуем его починить?
— Посмотрим по ситуации.
Сломался. В это сложно было поверить. Данко всегда был сильным, веселым, неунывающим. Представить его сломавшимся у меня не получалось. Просто не выходило. То, что рассказал сын, вызвало негодование. Я думала, что приду домой и выставлю Данко за дверь. Но чем ближе мы подъезжали к дому я начала представлять немного другую картину. Тридцатое декабря. Они готовятся встречать праздник. Все мне названивают. Счастливые и довольные. Данко готовил какой-то сюрприз. Об этом я случайно узнала. Но тогда так была занята, что мне было не до сюрпризов и праздников. Нужно было работать. Еще и чувствовала себя неважно. Потом им позвонили и сказали, что я в реанимации. Ребенка не будет. Данко хотел этого ребенка. Я видела это. Чувствовала. Тут же он остался один на один с проблемой, которую не мог решить. Сломался. Не справился с переживаниями. Еще бы понять с каким.
