Он каждый раз добавлял свое "ага?", словно не был уверен в сказанном...
- Этот с медно-никелевого? Трудяга? - И, звонко: - Вахтенный! Р-развязать!..
У штурмана было редкое отчество "Питиримович". Он потупился, сообщив мне об этом; обрадовался, узнав, что у меня и того мудренее; словно я собирался его дразнить. Окликнул девушку в белом переднике, выглянувшую на палубу:
- Я задубел, Нинок. Сваргань кофеечку... Да отнеси писателю мою карту Енисея. Он интересуется... Светлым полярным вечером Нина постучала в мою каюту, в которую спрятался от комариных туч, потопталась у входа. Я впервые пригляделся к ней: маленькая, белоголовая девочка лет 15-16 на вид, протянула мне штурманскую карту. Руки у нее тоненькие, детские, палец в синих чернилах...
Деловито достала откуда-то сверху пачку сыроватых, пропахших Енисеем простынь, наволочку, застелила мою постель.
Я поблагодарил девчушку, достал из кармана "вечную" ручку, протянул ей, поскольку, сказал с улыбкой, ваша вставочка вроде бы мажется...
- Что вы?! Что вы?! - она отступила на шаг. - Это, вроде, "паркер"? Слишком дорогой подарок. - И не взяла.
У дверей обернулась, спросила тихо:
- А вы правда писатель?
Я улыбнулся ей:
- Это станет ясно лет этак через пятьдесят.
Она засмеялась застенчиво, почти не разжимая губ. Хотела еще о чем-то спросить, но застеснялась, покраснела, как школьница, - да и была, на мой взгляд, школьницей, живущей на корабле вместе с братом-штурманом.
- Белянка, а давно вы плаваете? - спросил, чтоб помочь ей.
- Четвертый год.
- Как четвертый? А школа? Учились прямо на корабле?
- Отчего? В Астрахани училась. Вначале в школе. Затем в институте, на истфаке. Два года как окончила.
- Так вы гений. Завершить институт... в 17 лет?!
Тут уж она развеселилась. Похохотала вовсе не застенчиво - широко, белозубо, обнажив выбитый передний зуб.
- Спасибо за комплимент. Мне скоро 24. Мама, в свое время, меня истерзала. Мол, я перестарок...
- Нина, вам здесь хорошо? Прижились?
- Знамо! Колотишься, как рыба о бетон... - И исчезла.
Я глядел на приоткрытую дверь каюты.
"Как рыба о бетон..." Что-то новое... Неологизм? Местное речение? Горькая усмешка, с которой она это произнесла, была недвусмысленной...
Отдохнув, я спустился в огромную, как амбар, каюту третьего класса. К солдатам. На деревянных полках, у выхода, сбились молодухи с детишками. Ноги подобрали. Как от паводка спасались. А посередине, на полу и на потемнелых, отполированных пассажирами до блеска полках, сидели полуголые, без рубах или в тельняшках, стриженые ребята. Играли в карты. Без азарта. Видать, не играть сгрудились, а поговорить.
