Я допускала возможность, что меня с моим скромным пожеланием вполне могут послать куда подальше, но нелюдь сказала просто:
— Мне тоже. Пошли, поищем что-нибудь.
Эффектность собственного появления, похоже, утомила и её. Девушка повела меня в недра особняка. Когда мы проходили мимо окон, тусклый свет выхватывал из полумрака, в который был погружён дом, её прямую тонкую фигурку. Она двигалась так же бесшумно, как и положено представителю их племени, но ей, похоже, удавалось это с трудом. Несколько раз она начинала припадать на левую ногу или замирала ненадолго, касаясь тонкими пальцами стен, словно отдыхая. Я отмечала это всё чисто машинально — в тот момент меня больше заботило не то, что могло приключиться с нелюдью, а всё, что я знаю о Двойниках.
2270 год. Старая Москва, СМГУ.
— Какая вы группа?
— Контур-операционщики, — хором замогильных голосов отозвались мы.
Краем уха я уловила идущую откуда-то справа волну перешёптываний. Наконец, она докатилась до меня:
— Как его зовут-то хоть?
— Какой-то Петрович, вроде… — неуверенно отозвалась я, пихнула локтем соседа и передала сакральный вопрос дальше.
Какой-то Петрович, лысеющий, упитанный и благообразный, тем временем продолжал расхаживать перед доской. Я достала из сумки карандаш и выбрала более-менее не изрисованный участок парты. Надо же чем-то себя занять, ей-богу.
— Вы вот сидите сейчас и гундите, зачем вам этот предмет, ксенобиология, — он обвиняюще ткнул в аудиторию пальцем.
Аудитория и не почесалась, продолжая заниматься четырьмя основными вещами: списывать домашнее задание по электротехнике, спрашивать имя препода, шуршать чипсами и дремать (отдельные индивидуумы, как истинные кесари, делали всё это одновременно).
— А? Да, что? — народ не вытерпел неизвестности. — Пётр Алексеевич меня зовут, — он размашисто записал своё имя на доске. Ну, чуть-чуть перепутала. — Так вот, о чём бишь я… да, ксенобиология. Название, надо сказать, в корне неверное. Как уж только не называют СМИ, поддерживая народное невежество, тех, с другой стороны — чужими, иными… ну, и тому подобное. Но, — всё-таки-не-Петрович поднял вверх указательный палец. — Но! Надо помнить, дети, что, в соответствии с современными представлениями о множественности вероятностей… вы их изучали уже? Нет? Ну, будете ещё, значит…
Я постепенно теряла нить его рассуждений, предаваясь живописи, по своему эволюционному развитию недалеко ушедшей от уровня «палка-палка-огуречик».
