— Хорошо, дедушка, передам. — Андрей тоже чуть поклонился деду.
— А я сына потеряла.
Аркадия взяла за руку рыжая полноватая девушка. От нее пахло дымом. Значит, смерть пришла от удушья дымом.
— Не вижу ни в Нави, ни в Яви, а в Правь мне хода нет. Чернокнижничала я. Помоги! Найди, Артемом зовут. Его отец учить вас будет, узнай у него, узнай, прощенья попроси за то, что изменила. Лиена меня зовут.
— Хорошо. Я все сделаю, — кивнул Аркадий.
Мы взяли по поручению, и остальные души разочарованно отступили, но теперь мы должны будем взятые поручения выполнить. Иначе души так и будут нас преследовать, пока не исполним. Ибо обещали же.
Мы быстрым шагом пошли через погост. И вдруг Аркадий замер:
— Стоп!
Он вышел вперед и поднял правую руку.
— Кто-то волшбует. Причем по-черному, чуете?
Мы все сосредоточились, я закрыла глаза и посмотрела на мир внутренним зрением. Пространство заполняли серые нити волшбы, обращенной к Нави. Кто-то призывал темных, низших сущностей, что-то прося у них.
Мы побежали по ментальному следу. Бежали довольно долго, чуть не через все кладбище, как мне показалось. Наконец прибежали к маленькой могилке, без оградки, со старым деревянным крестом, на могилке не было ни венков, ни цветов. Только на кресте выцветшая железная табличка с именем покойного и датой. Над могилой стояла худенькая женщина в черном платье и старательно капала на могилу воском из черной свечи, что-то бурча притом себе под нос, рядом металась душа потревоженной покойной. Эта была маленькая девочка лет 8. С впалыми, испуганными сейчас глазами.
— Не надо! Не надо! Мне тяжело! — упрашивала душа чернокнижницу.
Но та не обращала внимания на стенания невинной детской души, продолжала свой ритуал.
— Немедленно прекрати ритуал! — властно приказал Аркадий.
Худенькая женщина вздрогнула всем телом и испуганно уставилась на нас мутными, серыми глазами.
— Ей все равно. Она самоубийца, она выше не поднимется, она уже 120 лет как мертва, а моя девочка умирает от черной хвори, я ее ей отдам, и моя девочка выживет. Этой же все равно, — пояснила женщина спокойно.
— Нет! Не все равно! Ей страшно! — вступилась я за душу. — Ты отяготишь ее, она будет страдать!
— А сейчас страдает моя Дария! Хворь причиняет ей невыразимые муки! Она ночами не спит от боли, кричит! Кого тебе больше жаль, девочка? Восьмилетнюю живую девочку или душу, отошедшую 120 лет назад?
Что это экзамен, поняли все.
— Обеих, — честно призналась я.
— Разрешение у души спросила? — строго спросил Аркадий чернокнижницу.
