Напарник ткнул его в бок и помчался что есть силы к далёкому лесу. Иван тоже побежал, но захромал и упал. Елистратов оглянулся и вернулся помочь.
— Твою бога душу мать, Стрельцов! — выругался он, увидев стёртые ноги. — Портянки наматывать не умеешь?
Вырвал портянки из рук опешившего Ивана, быстро намотал.
— Засовывай в сапоги и ходу! — зло проговорил Елистратов, перехватывая удобно винтовку. — Через боль, Стрельцов! Через боль!
Иван только встал на ноги, ощущая боль, как получил удар под зад.
— Бегом! — прошипел товарищ, ухватив за рукав гимнастёрки.
«Ого, как больно! Такая боль может быть лишь в реальности. Или нет? Этот боец ведёт себя так, что хочется дать ему в морду. Нафига куда-то бежать? Зачем? Может, тут убьют, и я вернусь к нормальной жизни, выйдя из комы? А если я здесь по-настоящему? Тогда меня совсем убьют? Ну, в смысле, совсем-совсем? Бред!»
— Назад! — неожиданно зашипел Елистратов и рванулся обратно. — Бежим!
Размышлять было некогда. Из леса раздались автоматные выстрелы. Пули просвистели у самого уха. Так Иван ещё не бегал! Он остановился лишь на опушке противоположного леса и оглянулся. Елистратов отстал метров на тридцать. Сердце гулко колотилось, пот заливал глаза, винтовка казалась тяжёлой, ноги дрожали и вдруг резко ослабли. Иван грохнулся в траву. Зубы выбивали дробь.
«Это что? Страх?»
Но мысли прыгали, как блохи, и не давали осознать случившееся. Елистратов не останавливаясь, что-то прокричал, и помчался дальше в лес. Иван с огромным трудом встал и пустился вдогонку.
Через какое-то время Елистратов остановил Ивана и долго вслушивался в перестрелку впереди.
— Наши нарвались, — упавшим голосом сказал он. — Значит так, Стрельцов, сиди тут. Если кто живой будет, выведу сюда. Если через два-четыре часа никого не будет, уходи один. Понял?
— Я тоже туда пойду!
— Сиди, мать твою бога в душу через коромысло! Это приказ! Мне проще одному, а то ты весь лес на уши поставишь.
Красноармеец исчез, а Иван привалился спиной к берёзе и продолжал смотреть ему вслед. Какое-то время храбрился, но усталость взяла своё. Проснулся от толчка в бок.
— Всю войну проспишь, Стрельцов.
Смеркалось. Елистратов привёл всего лишь троих оставшихся в живых. Веберг с перебинтованной головой, Макарыч и Валентина.
— А как же…
— Нет больше никого, — ответил Веберг. — Выспался? Постой в дозоре. Мы немножко отдохнём. Надо уходить отсюда к Минску. И чем быстрее, тем лучше.
Дороги в темноте видно не было, шли, примерно определив направление, пока не вышли на наезженную дорогу. По ней двигались, пока не забрезжил рассвет. Свернули в лес и, углубившись на достаточное расстояние, расположились на отдых. Выставили дозор.
