— Почему у одного?
Но этот вопрос повис в воздухе. Елистратов дал понять, что ответы исчерпаны.
На месте заслона никого не было. Елистратов сделал круг, но вернулся один.
— Ушли, — произнёс он. — Пойдём на заимку. Идём так же, как сюда.
Иван молча побрёл следом.
«Я теперь домой-то вернусь?».
Жуткая мысль бросила в жар и прошибла обильным выделением пота.
«Я что, тут навсегда? А как там дед, отец, мать? Да что за бред творится? Я понимаю, чёрные дыры, но какая к чёрту чёрная дыра в библиотеке? То, что произошло со мной, категорически произойти не может! Я либо в коме, либо… свихнулся…».
Раздумья были нарушены самым грубым способом. Елистратов зажал ему рот и свалил в траву. Пытаясь возмутиться на такое нахальное поведение, Иван увидел перед своим лицом выпученные глаза напарника и прижатый к губам большой палец. Посмотреть Елистратов тоже не дал, прижав голову к земле.
— Тихо. Уползаем отсюда, — прошептал он на ухо Ивану и медленно попятился назад в лес.
— Чего там? — спросил шёпотом Иван, когда они оказались на достаточном удалении.
— Немцы, — кратко ответил Елистратов и пошёл правее того места, где они наткнулись на врага, забирая по широкой дуге.
«Странное дело. Вокруг война, гибнут люди, встречаемся лицом к лицу с фашистами, а у меня нет страха. Может, это и есть подтверждение того, что всё происходящее происходит лишь у меня в голове? В реальности лежу под капельницей, в белоснежной кроватке, в коме. А ухаживает за мной молоденькая красивая медсестричка».
Воображение нарисовало медсестру с личиком Светланы. И сразу под ложечкой засосало. Захотелось увидеть её, услышать её голос.
— Придурок! — услышал Иван голос совсем рядом, но не успел оглянуться, как был сбит с ног. — У тебя глаза где? Идиот!
— Чего? — Ивану захотелось ответить этому обнаглевшему красноармейцу, но вдруг услышал урчание двигателей и лязг гусениц. — Танки?
— Танки, — передразнил Елистратов. — Ты о чём думаешь? Если бы нас заметили, то лежали бы сейчас в пшеничном поле два трупа.
Иван пристыжено молчал и даже покраснел. Вот только чувство опасности не срабатывало.
«Ударился локтем больно. До сих пор болит. Как в реальности. А страха всё равно нет, даже перед стальными страшными чудовищами».
— Как только танки скроются за лесом, бежим вон к тому леску, — Елистратов махнул рукой вправо. — Понял?
— Понял, — выдохнул Стрельцов.
«Будто приключение какое-то по местам военной славы советской армии. А что, может, моё сознание перенесли сюда для какой-то цели, а сам я сейчас лежу всё там же, в больничке».
