Ужасно болела голова, и саднило правую сторону в районе виска. Странный гул с момента прихода в сознание постепенно исчез. Иван с трудом приоткрыл левый глаз, правый открываться не желал. Мутная пелена медленно растворилась, и перед взором предстали испуганные девичьи глаза, полные слёз.
— Слава богу, очнулся! — раздался рядом женский голос. — Как вы себя чувствуете? Ноги, руки целы? Ничего не сломали? Светочка, принеси воды. Вы слышите меня, молодой человек?
Вместо девушки перед Иваном появилась женщина лет сорока.
— Порядок, — пробормотал он. — Они ушли?
— Кто ушёл? — озадаченно спросила женщина и, взяв из рук девушки стакан, помогла Ивану сделать глоток.
— Что у меня с правым глазом?
— Заплыл глаз. Видно, ты ударился этой стороной. Но глаз целый, — кивнула она головой, пытаясь заставить сделать Ивана ещё один глоток воды. — Да, целый.
Он при помощи женщины встал на ноги и оглянулся на валяющиеся книги и лесенку. Внимание сразу зацепилось за одну из книг. Он на автомате нагнулся и поднял её. Поддерживаемый библиотекаршей Иван добрёл до мягкого кресла.
— Может, врача вызвать? — спросила женщина, снимая трубку телефона.
— Не надо, — ответил Стрельцов и ощупал правую сторону. — Хорошо ударился.
И тут он замер.
«Капитан Стрельцов, Макарыч, Елистратов, Валентина, бой, взрыв…. Это что, всё просто почудилось? Всё было так реально и осязаемо. Я прямо как Шурик из фильма «Иван Васильевич меняет профессию».
— Долго я…лежал без сознания?
— Так всего пару минут, — ответила девушка.
— А я вас помню, — пробормотал Иван, глядя на неё. — Вы Валентина, медсестра. Значит, вы остались живы.
Библиотекари переглянулись.
— Я Светлана.
— Светлана, — как эхо отозвался Стрельцов и уронил книгу, которую ему заказывал дед.
Книга упала, и из неё выскользнул на мрамор пола сложенный вчетверо пожелтевший тетрадный листок. Все трое недоуменно посмотрели на него.
Иван встал на колено и дрожащими руками поднял его. Ощущение чего-то важного и необычного заставило громко биться сердце. Под взглядом двух женщин он развернул листок. Всего несколько пляшущих строк написанные карандашом.
«Дорогие мои! Простите и прощайте! Через несколько часов я приму, скорее всего, свой последний бой. Я люблю вас всех. Сыночек, расти мужчиной и знай, что я погиб за нашу Родину! Иван Стрельцов. 30 июня 1941 г.»
Иван ошеломленно поднял голову и протянул листок в сторону библиотекарей. Медленно сел обратно в кресло и с трудом пытался сосредоточиться.
