По трапу самолета забухали сапогами, застучали. Вошли старшина пограничник с револьвером на животе и два солдата с автоматами Калашникова. -- Ну, вот, -- мрачновато подумал Дов. -- Не надобно и в Киеве снижаться... -- Они пробухали сапогами мимо Дова. Дов не оборачивался. Старшина пробасил из хвоста: "Приготовьте документы!"
Документы пограничники проверяли, ощупывали пальцами уже трижды. Последний раз -- прямо у трапа. Фото Дова у трапа разглядывали минуту, не меньше. На Дова посмотрят, потом на фото, на Дова, снова на фото. Дов не удержался, пробасил: -- Старлейты, а не податься ли мне в кинозвезды? Глядите на физию -- оторваться не можете!
Старший лейтенант сунул ему обратно визу с фотографией, сказал резко, как конвойный: -- Давай, не задерживай! И опять проверка.
Старшина шуршал где-то позади, оказалось, осматривал, обшарил уборные, багажные полки, наконец, взял визу у Дова (Дов сжался ни жив, ни мертв) и... молча отдал обратно. Дов снова вытер шарфиком шею, усмехнулся: "Слу-ужба, друг другу не верят, перепроверка..."
Едва они ушли, самолет взревел, дернулся, покатился по взлетной полосе. Дов взглянул в круглое оконце: за железными прутьями Аэропорта толпа махала руками, видно, кричала что-то. Пытался различить в толпище отца, мать, братьев, Гулю, -- какое!..
Ощущения свободы, облегчения не было; сядут в Киеве, суки! Или еще где...
Час прошел, может, больше, сзади вдруг зашелестело шепотком: -- Прошли государственную границу... Дов едва не задохнулся, столько воздуха хлебнул: "Неужто?!" Ох, хотелось верить, а как поверить, когда в кольце сидишь?.. Только сейчас заметил: ремень не отстегивал, так и сидел, вдавленный в спинку самолетного кресла. Отшвырнул ремень, прошел к стюардессам, попросил пивка.
Вынул единственную сторублевку, которую сунул перед полетом за подкладку сумки на всякий случай. -- Советские берете, с Ильичем? Или как границу перемахнули, так с Ильичем -- каюк?
-- Что вы? - вскрикнула стюардесса, облизнув с перепугу свои лиловые губы. -- Пожалуйста! -- Дов взял привычного "Жигулевского", налил в высокий стакан и вдруг вспомнил,-- бутылка в стороне стояла, поодаль от других. Прошел бочком, стараясь не расплескать пиво, в уборную, вылил в унитаз весь стакан. -- Береженого Бог бережет...
В Вене он рванулся от самолета с голубой надписью "Аэрофлот", как от кобры. За ним не сразу вышла старушка с мальчиком, потом экипаж в своих синих пилотских фуражках с высокой тульей и чемоданчиками в руках. И больше никто. У края летного поля он снова обернулся. Ни одна "шляпа" даже не выглянула. Он спросил у припоздавшей стюардессы, которая догоняла своих: -- Ваш маршрут до Вены или дальше? -- Сейчас обратно пойдем, -- деловито сообщила она, пробегая. Дов, не веря глазам своим, остановился у стеклянных дверей Венского аэропорта. Глядел на гордый 'ТУ-- 104", не отрываясь.
