Щелкнула тугая кнопка; на потолке возникло световое пятно и тут же соскочило на стену; неясный луч обежал комнату, отблёскивая на никелированных дугах кроватей, упёрся в стоящий на тумбочке будильник. Погас.
— Восемь минут четвертого.
— Спасибо, Вольдемар.
— Не называй меня так!
— Прибили их там… Прибили…
* * *
Серёга Цаплин месил сапогами грязь и ухмылялся: славный получился марш-бросок, почти как в армии; и отдохнули славно, отвели душу — завтра, пожалуй, всё тело болеть будет, а ноги, наверное, и вовсе отвалятся. Всё происходящее забавляло Серёгу, хотя бегущий рядом приятель его безбашенного веселья не разделял. Коля Карнаухов шестнадцать лет прожил в небольшом селе, и он лучше Серёги понимал, во что они вляпались.
— Говорил я тебе, — пропыхтел выбивающийся из сил и стремительно трезвеющий Коля, — не лезь ты к ихним бабам! Предупреждал ведь!
Тракторный дизель взревел где-то совсем уже рядом. Замелькали за редкими деревьями отблески фар.
— Не отстают! — хохотнул Серёга. — Помимо дороги через кусты попёрли!
— Ты троим рожи разбил, — выдохнул Коля. — Они уже не отстанут.
— Не дрейфь, Колюня! Ты тоже молодец — заводиле нос сломал!
— Я нечаянно! Я пьяный был!
Трактор вымахнул из кустов, и был он похож на разъяренное чудовище: глаза горят, дым валит, земля клочьями в стороны разлетается, рык горло раздирает. Беглецы рванули вправо, уходя от света фар, надеясь укрыться в молодой березовой поросли, прежде, чем их заметят. Поздно! Их увидели. Из болтающейся телеги-четырехтонки такой вой понесся, что даже дизеля слышно не стало.
— Человек двадцать! — определил Коля, холодея от мысли, что жить им, возможно, осталось считанные минуты.
— Уйдём! — азартно рявкнул Серёга, врываясь в заросли березок. — Не отставай!
Что-то большое и чёрное шевельнулось близко, раздвигая ветки, ломая тонкие белые стволы. Тяжёлая вонь обожгла ноздри — Коля даже задохнулся. Свет фар ударил его в спину. Он кубарем полетел вперёд, но успел заметить, что большое и чёрное, возящееся рядом, — это вспухшая трёхногая корова с обломанными рогами и изодранной грязной шкурой. Он увидел один её глаз — слепой комок слизи с червями. Он запнулся и упал, успев заслонить локтем лицо. Тут же вскочил, хватаясь за гнущиеся деревца. И побежал, покатился, понесся сквозь молодой лесок, слыша, как настигающий трактор с хрустом подминает берёзки, как гремит скачущая телега, и как победно ревёт пьяная деревенская шпана.
Кругом была вонь.
